Восьмой район - Алиса Аве

Мальчику в Perfectum установили блокиратор, Магде установили блокиратор, выходило, Ковчег перенял технологии прошлого. Получается, Карен все же существовала по-настоящему!

– Вчера я снова читала. – Секреты я делила с Зеноном, оттого, наверное, не открывала их Эн – слишком много будет ушей. – Карен ходила к этому корректору. Какой он страшный! Ухоженный, с холеными длинными пальцами, брр. Разве у мужчин бывают чистые ногти? Казалось, он оторвет от нее кусок, достанет ребенка из живота и выбросит! Глаза горят, ярко-синие, как его лампы в операционной. А разговаривает как нежно!

– Он так ей не понравился? – спросил Зенон.

– Кому? – не поняла я.

– Ну Карен этой.

– Она от него без ума. Она его чуть не расцеловала! Но он жуткий. После ее прихода с ним кто-то связался. Не по Миражу, а по какой-то круглой штуке. Голос было слышно.

– Вы закончили вторую часть эксперимента?

– Так точно.

– Замечательно. Вы бесценный сотрудник, корректор Кир. Мы рады сотрудничеству.

– Взаимно.

Я повторяла слова и будто слышала говорящих, даже интонации выходили похожими.

– И все. А он врал, я точно знаю. – Я кивала без остановки.

– Яра, ты читаешь и его файл? – Зенон выглядел растерянным.

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что с ним кто-то связался? – Зенон перешел на громкий шепот, хотя ему явно хотелось кричать. – Карен там присутствовала?

– Нет же, говорю, после ее ухода.

– Как тогда она описала то, чего не знала?

– Она и не описывала. Я увидела его довольную физиономию.

Я увидела: корректор вынырнул поверх текста. Картинка всплыла прямо передо мной. Просторный кабинет, массивный стол. Штука, светящаяся голубым и чуть подрагивающая от интонаций говорящего.

– Яра, – Зенон нервничал, – с тобой что-то происходит.

Чужой и, возможно, нереальный мир проникал в мою реальность.

– Зенон, когда ты поведешь меня в отходник? – спросила я, лишь бы что-то спросить.

Но Зенон тоже отлично умел пропускать мимо ушей вопросы:

– Разбей планшет. Доложи. Посидишь в карцере денек. Потом будешь в безопасности.

– Ты хоть раз в карцере бывал? – обиделась я.

– Десять раз в прошлом году, три – в этом.

– Да как ты жив вообще?

– У меня нет клаустрофобии. Я там отлично высыпаюсь. Не переводи разговор.

Я пообещала ему, а сама продолжала читать, все больше теряя буквы и явственнее вызывая картинку. Периодически напоминала Зенону о свидании в отходнике. Размышляла, стоит ли открыться Эн, взять ее с собой. Внутренне торопила Магду, задержавшуюся в лаборатории. Если бежать, то вместе. Нельзя оставлять их Ковчегу. Я жалела, что не сблизилась с остальными девчонками. Зенон не спешил. Вообще он будто бы стал избегать меня, в особенности разговоров о Карен. Мы опять больше молчали. Я не наседала, скорее всего, он готовил план. Друзья, о которых он говорил, помогут нам сбежать! Для этого он и хочет отвести меня в отходник! Зенон уговорит своих друзей, что Магда и Эн пойдут с нами. «Все должно происходить тайно, тихо, им нельзя привлекать внимание, – успокаивала я себя. – К тому же рискованно приводить новеньких, Зенон, должно быть, готовит почву». Я открыла в себе умение ждать, о котором никогда не подозревала.

Зато активизировалась Эн. Она постоянно говорила о Вите, о том, что ей кажется, что он смотрит на нее, что наверняка она ему тоже нравится и как страшно, если Стиратели узнают о ее чувствах. Эн рассказывала это не только мне, она вздыхала над Кью, Ди и другими, а они, за исключением Кью, вздыхали в ответ. Спальня вечерами полнилась девичьими мечтами. Мечты не поддавались правилам.

– У старших девочек есть эмпат. Она так и трется возле Вита. Худая слишком, одни кости. И лицо вечно грустное, недовольное. Чувствует, что не нравится ему!

– Как далеко ты видишь? – изумилась я.

Эн хихикнула.

– Вита я увижу где угодно. Эмоциональная привязанность, как объяснил мой медик, усиливает способность.

– Ты рассказала про Вита медику?

– Ты думаешь, что самая умная? Нет, конечно. Я тоже умею хранить тайны. Особенно свои.

– Ладно-ладно, прости. И что ты еще подглядела?

– Их мало, старших. И они кучкуются так же, как мы. Одни с Демоном, по которому сохнет наша Кью, другие с Витом и твоим Зеноном.

– Он не мой!

– Эмоциональная привязанность, одиннадцатая. Я отлично вижу тех, кто мне небезразличен. Но странно, что ты то и дело пропадаешь из поля зрения.

Она перебралась ко мне на кровать.

– Эй, N-130, физический контакт и прочее! – прогрохотала Ди. – Кто-то может доложить.

Эн махнула ей рукой. Удивительно, но Ди рассмеялась. Она сидела, прижавшись спиной к стене, и следила за девочками. Эн дружила со мной, но в то же время ладила и с другими. Даже с Ди и Кью. Мне стоило попросить ее дать мне пару уроков по налаживанию отношений.

– Две минуты! – крикнула Ди. – Слышала, N-130? Иначе скажу Кью, она доложит Стирателям.

– Какая ты щедрая! – крикнула в ответ Эн, не оборачиваясь.

Я оглохла, Эн прижалась губами к моему уху, и крик пронзил всю голову. В звоне сложно было разобрать, что зашептала Эн.

– Я, кажется, догадалась, какие у тебя способности. Ты невидимка.

Я ударилась затылком о стену, отскочив от ее догадки. С минуту таращилась на нее в темноте. Глаза Эн всегда ярко блестели.

– Если бы… Но надо подсказать твою идею новому медику, – усмехнулась я. – А то бедняга все думает, что же я такое.

Мы с Эн просидели вместе больше отведенных Ди двух минут. На душе стало легче. Все-таки Ковчег не справлялся: то, что удалось сделать с Кью и Ди, не срабатывало на Эн, Магде и мне. Пока не срабатывало. Вместе с Эн, прежде чем она уснула, я полюбовалась прикрытым респиратором лицом спящего Вита. Попыталась разглядеть Зенона через нее. Но Эн не наглела, она пользовалась способностями ровно настолько, чтобы видеть лицо – ничего более. Во многом Эн сама как невидимка. Бродит где хочет, стоит ей прикрыть глаза.

Исчезала и Кью. Она все чаще отсутствовала на уроках, в Пирамиде, в спальне. Кью открывала совсем другой Ковчег, никаких сомнений, ведь ее способности могли принести пользу, а показатели неизменно росли. Она точно нашла, как себя занять, и я невольно сравнивала ее с Ханой. Они обе умели добиваться своего. Я же умела три вещи: скучать, сомневаться и пожирать саму себя. Промахи в Пирамиде добавляли уныния. Учитель на своих лекциях ловил меня спящей, направлял в карцер. Новый медик шипел, что я мусор. Эн мечтала. Магда не возвращалась. Зенон отмалчивался. Карен обрастала любовью и животом. Я сходила с ума.