Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

придумать, как объяснить все произошедшее. Он ничуть не сомневался, что Филимона убили, но как успели за те несколько минут, что он сам отсутствовал, – ума приложить не мог. Впрочем, для старших это наверняка было неважно. Главное, что не уследил за неучтенным магом, и тут Митя соглашался. Его вина.

Напряжение меж тем сгустилось настолько, что стажер ощущал его кожей. Если сейчас так, что же будет, едва закроется дверь кабинета?

В департамент вошли молча. Пахом, чуя неладное, глазами не сверкал и не лебезил перед магами. Подхватил вещи, обмел обувь веничком. Прошептал, что самовар уже греется, и исчез.

Катерина, прямая как струна, звонко цокая каблучками ботильонов, направилась в кабинет. Митя хотел ускользнуть к себе, но Игнат Исаакович недвусмысленно подхватил его под локоток и почти силой втолкнул следом за Катериной через порог, а после притворил за собой дверь.

Щелчок замка разорвал тишину, заставив Митю одновременно вздрогнуть и сжаться в предчувствии неминуемой кары.

Катерина не спешила выносить приговор провинившемуся стажеру. Подойдя к окну, она замерла, разглядывая ледяные узоры на стекле. Тонкие пальцы переплелись за спиной, точно она готовилась принять удар непогоды на себя. Митя даже залюбовался девушкой, но тут же одернул себя, вспомнив, что его ждет. Он даже хотел подать голос, не в силах более переносить тишину, однако первым молчание нарушил наставник:

– Полноте, Катерина Артамоновна, не молчите. Давайте вместе обговорим ситуацию, – предложил он, вытаскивая из кармана трубку вишневого дерева и пристраивая ее в уголок рта.

– Ситуацию, – эхом откликнулась начальница, не оборачиваясь к присутствующим. – Ситуацию, – повторила она, и в ее голосе неожиданно прозвучали нотки веселья, – а что, Игнат Исаакович, давайте обсудим эту самую ситуацию. – Она резко развернулась на каблуках и начала мерить кабинет шагами, да так, что юбка колыхалась парусом. – С утра я доложила в столицу о неучтенном маге, не просто маге, а пророке, что само по себе редкость. Известив, пообещала доставить оного в главный департамент не позднее нынешнего вечера. И вот сейчас мне следует вновь связаться с вышестоящими магами и сообщить им о том, что юноша погиб? Что более вероятно, он убит, и убит с помощью магии. Ведь так, Игнат Исаакович?

– Сложно сказать, – смутился наставник, – окромя как Митиных следов, ничьих других я в келье не приметил, а око нам изъять не позволили. Однако не следует исключать этого варианта.

– Так не исключайте! – вскричала Катерина, останавливаясь перед Игнатом. – Не топчитесь тут, а расследуйте! Сыскной вы маг или кто?!

– Как скажете, – сухо откликнулся наставник, и Митя почуял, что тот оскорблен, – продолжу поиски сию же минуту. Могу идти?

– Идите, и этого вот с собой заберите, – Катерина мотнула головой в сторону притихшего стажера. Митя дернулся, как от удара. Впервые начальница не назвала его по имени, а отнеслась точно к твари бессловесной. На душе стало гадко и сумрачно, уж лучше б она сейчас кричала на него. Ругала почем зря. Что угодно, лишь бы не безразличие. Он даже хотел возмутиться, но тут в комнату заглянул Пахом и, будто не чувствуя разразившейся в этих стенах грозы, поинтересовался:

– Чай вам, сударыня, с мятой али с малиной подавать?

Катерина удивленно взглянула на денщика и, шумно вздохнув, прошептала:

– С коньяком, Пахом. Да смотри не жадничай.

После такого Митя уже не посмел говорить и, тихо ступая, удалился следом за наставником. Он и сам понимал, что даже за пуд золота не согласился бы оказаться теперь на месте Катерины. Видано ли, проворонить мага и допустить его умерщвление. Нет, воистину врагу не пожелаешь о таком наверх докладывать.

К удивлению стажера, Игнат Исаакович прошел не в свой кабинет, а завернул в комнату Мити. Прошел к столу, выдвинул стул и, тяжело опустившись на него, глянул на ученика.

– Да уж, Митя, наломал ты дров, – поделился он, раскуривая трубку. – Ладно, давай рассказывай, что приключилось, да смотри ничего не упусти.

Митя, стоя перед наставником, как студиозус перед экзаменатором, запинаясь, начал рассказ. Изредка Игнат прерывал его, чтобы уточнить детали. Затем снова кивал, разрешая продолжать. Едва Митя смолк, маг поднялся из-за стола.

– Судя по той тьме, которую ты описываешь, дело и впрямь нечисто. Жаль, что отец Лаврентий не позволил изучить очи усопшего, а что насчет последних слов? Ты же записал их с дыханием?

– Никак нет, – промямлил Митя, – опешил сильно, спасти хотел. Тут уже и Катерина Артамоновна появилась, и…

– Ладно, не оправдывайся, – Игнат махнул рукой, – я тебе уже говорил: маг в любой ситуации должен быть сосредоточен и на эмоции не отвлекаться. Ох, молодо-зелено! Ну да что имеем. Впрочем, не горюй, показания я снял.

С этими словами маг извлек из потайного кармана круглое зеркальце и, положив его на стол, применил силу. Каждый раз, видя, как блестящий кругляш начинает вращаться без чужой, казалось бы, помощи, Митя ощущал себя ребятенком на ярмарке, где в балагане причудники за мелкую монету показывали чудеса. Конечно, те фокусы и близко не стояли с настоящей магией, и все же общий момент имелся – ожидание чуда. Вот и теперь над зеркальцем точно заколыхался пар и послышался тихий шепот.

– Ничего не разобрать, – скривился Игнат Исаакович, – ну да ничего, прибавим звука. – Зеркальце закрутилось сильнее, и Митя, склонившись над ним, расслышал слова молитвы.

– Жи еси на небеси, – начал повторять он вслед за усопшим иноком. – Да святится имя твое, да придет царствие твое.

– Слышу, – кивнул маг, – а после вроде бы заминка и еще какие-то слова.

– Может, продолжение молитвы? – предположил Митя.

– Погоди, усилю. – Игнат поджал губы, и в третий раз, будто в сказке, запустил зеркальце. Теперь оно кружилось так, что подскакивало, того и гляди на ребро встанет. Правда, и слышимость стала лучше.

– Так вот ты какая, смерть! – произнес удивленный голос Филимона, а после раздался хрип, и зеркальце, не выдержав, треснуло.

– Ох ты ж! – Маг отдернул руку и затряс ей, будто обжегся. – Катерина за такое не похвалит, – добавил он, мрачнея.

– Зато мы услышали последние слова, – поддержал его Митя.

– Толку-то с них, а улику попортили, за такое по головке не погладят. – Игнат Исаакович поднялся из-за стола и, сунув потемневшее зеркало обратно в карман, повернулся к Мите: – Ладно, будем работать с чем есть. Узнать бы, кто ему зла желал. Отец Лаврентий говорил, что у Филимона сестра имеется?

– Да, – закивал Митя, – только я, кроме имени ее, ничего не знаю.

– Найдем, – заверил наставник и направился в вестибюль к телефону.

Через четверть часа Митя вновь сидел в пыхтящем дымом автомобиле, с тоской глядя в белесую муть за окном. Игнат Исаакович, устроившись рядом с ним, хмурился, задумчиво