Наследник Воли - Александр Горин

— Ярослав Нестеров, — сказал я ровным голосом, склоняя голову в почтительном, но не рабском поклоне перед троном. — Продемонстрирую технику моего Дома — «Несокрушимый фундамент».

Я вышел на свободное пространство перед возвышением Князя.

— Стража, — раздался бесстрастный голос церемониймейстера.

Из-за трона вышел страж в латах с гербом Оболенских. Мужчина лет тридцати, с каменным, непроницаемым лицом и мощной, сдержанной энергетикой, подошел ко мне и встал рядом. Для настоящего эффекта, для демонстрации настоящего превосходства, его одного было недостаточно.

Я встретился взглядом с церемониймейстером и спокойно произнес:

— Для демонстрации истинной силы техники потребуется трое стражей.

В зале прошел настоящий шквал шепота, смешанного с возмущенными возгласами. Какая-то дама ахнула, прикрыв рот веером. Отец замер, его лицо побелело, как мел, а Владимир перестал дышать, уставившись на меня в немом ужасе. Даже Гордей Багрецов приподнял бровь, а на лице Лизы Орловой промелькнула быстрая, как вспышка, оценка.

Князь-Хранитель на секунду задержал на мне свой тяжелый, всевидящий взгляд, в серых глазах которого, казалось, на мгновение вспыхнул огонек живого интереса, затем медленно кивнул церемониймейстеру.

Тот, бледнея, подал знак, и из тени за троном, словно призраки, вышли еще двое стражей. Теперь они стояли вокруг меня треугольником, их объединенное ментальное давление было осязаемым. Их лица оставались бесстрастными, но в глазах читалось профессиональное любопытство и легкое недоумение.

Сейчас все решится. Я отсек все лишнее — шепоты, взгляды, давящее присутствие Князя, все мысли о дуэли, о Строганове, о Ладе. Мир сузился до моего тела, моей воли и трех точек угрозы, окружавших меня.

Я принял стойку из второй книги Волеведения. Ноги — фундамент, позвоночник — ось, волю — в нижние центры. Максимальная концентрация. Я чувствовал, как энергия Всеначального Потока струится по меридианам, уплотняясь в стержень несгибаемой воли, уходящий глубоко в каменные плиты пола. Я стал скалой, а их будущие атаки будут волнами, которые мне нипочем.

И в этот самый момент, когда мое сознание достигло пика концентрации, когда внешний мир почти перестал существовать, глава Департамента расследований Тайной Канцелярии Александр Сергеевич Строганов нанес по мне свой сокрушительный и по-настоящему подлый удар.

Глава 15

Инквизитор сработал тонко, вместо удара он сделал укол. Это была тончайшая, отточенная игла чужой воли, впрыснутая прямо в синапсы моего разума в момент наивысшего напряжения. С уколом пришел четкий образ, вырванный из самых потаенных глубин моей памяти.

Я в убитой квартире на окраине города. Воздух спертый, густой, пахнет гарью и порохом. Стены испещрены следами пуль, штукатурка осыпалась, обнажив ржавую арматуру. На полу — осколки стекла, пустые консервные банки, перевернутый стул. У разбитого окном лежит она, моя жена Настя. Ее каштановые волосы разметались по грязному полу, а из виска сочится темно-алая струйка крови.

Я не смог ее спасти. Не успел… Я падаю на колени, протягиваю руку, касаюсь ее холодной щеки.

И в этот миг черты начинают плыть. Каштановые пряди светлеют, становясь серебристо-белыми, карие глаза растворяются, сменяясь голубой глубиной, полной немого укора. Искаженное болью лицо выравнивается, становясь утонченным и хрупким, аристократичным.

Теперь это не Настя, теперь это Лада.

Ее губы шевелятся, беззвучно выговаривая мое имя. Она смотрит на меня с немым вопросом, и пуля в ее виске — моя вина.

Свинцовая тяжесть обрушилась на плечи. «Фундамент», который ещё секунду назад казался незыблемым, стал картонным. Физический мир — зал, стражи, замершие зрители — поплыл, отступил перед наваждением. Я опустился на колено, опершись рукой на пол, на лбу выступила испарина. Со стороны это выглядело как внезапный, необъяснимый приступ слабости.

Сознание закрутилось в водовороте, разрываясь между двумя реальностями. Лада на холодном полу и гудение голосов в зале. Боль от старой раны и холодный расчет оперативника.

Толпа ахнула, до меня донесся злорадный смех молодого Орлова.

— Ярослав! — испуганно вскрикнула Лада уже из этой реальности.

Мой разум, отточенный годами в Центре психической безопасности, сработал на автопилоте, анализируя атаку сквозь боль.

Атака нефизическая. Источник — Строганов, его цель — сломить и подчинить. Лада жива, это иллюзия.

Мысль, как щит, встала на пути хаоса. Я вцепился в нее, вытаскивая себя из трясины чужого внушения. Это был не гипноз, а хирургически точная диверсия, использующая мои же эмоциональные якоря.

Анализ способностей Строганова пронесся в голове со скоростью пули. Он выявил мой ключевой эмоциональный якорь и нанес удар в идеальный момент максимальной концентрации, подменив образ и заставив мой разум атаковать сам себя. Высший пилотаж.

Во мне вспыхнула холодная ярость. Строганов ошибся в одном. Я — не просто дикий талант или мальчик с неконтролируемой силой. За моей спиной годы в Центре, где мой разум годами учился выживать под куда более изощренными атаками.

Я выпрямился. «Фундамент», давший слабину восстановился и даже стал прочнее.

Мир сузился до трех силуэтов в сияющих доспехах. Воздух загустел, наполнившись низким гудящим гнетом. Я видел, как напряглись плечи первого стража — того, что постарше, с сединой у висков. Его взгляд был острым, как отточенная сталь. Он не просто атаковал — он изучал. Опытный, это видно по взгляду — ищет слабые точки. Сейчас ударит.

Его ментальный таран обрушился на меня невидимым молотом. Я почувствовал, как воздух передо мной сжался, задрожал, пытаясь раздавить грудную клетку и вышибить дух. Но мой «Фундамент» был продолжением пола под ногами. Удар впитался в пол, отозвавшись во мне лишь глубокой, сокрушающей вибрацией, как далекий удар грома.

Я не дрогнул. В зале кто-то сдавленно ахнул.

На что он рассчитывал? Что я свалюсь от первого же толчка?

Боковым зрением я поймал движение. Второй страж, молодой, с холодными голубами глазами, уже действовал. Пока я поглощал грубую силу, его атака пришла сбоку — тонкий, почти неосязаемый луч ментальной энергии, который впивался в край моего сознания, ища брешь, слабину, малейшую трещину. Он работал как хирург, в то время как его старший товарищ бил кувалдой.

Вот это уже интереснее. Точечное воздействие. Ищет, есть ли щель после первого удара. Умно. Только моя защита не имеет щелей.

И тут же третий страж, самый здоровый, сделал мощный выпад. Его тень накрыла меня, а закованная в сталь рука со всей силой обрушилась мне в плечо, чтобы сбить с ног, нарушить концентрацию. Я почувствовал тяжесть, давление, но мои ноги, вросшие в пол, не сдвинулись ни на миллиметр.

Мой «Фундамент» был не обычным. Я сознательно пошел на риск, требуя троих атакующих, потому что сумел скомбинировать его со второй линией