Воин-Врач VII - Олег Дмитриев

своих верных нукеров, обдирая соседние племена до последней шерстинки. Объясняя это оригинальное управленческое решение не тем, что охренел от жадности лично, а сваливая всё на проклятых урусов, предводитель которых, сын Иблиса и шакала, велел взять дань ещё дважды, осенью и зимой! Алчные негодяи и клятвопреступники, ничтожные слуги Романа Полоцкого, вынуждали Гасана Абд Ар' Рахман ибн Исхака вынимать последний кусок из голодных ртов чужих детей. Он-то сам, дескать, плачет и посыпается пеплом вместе с каждым из вас, но поделать ничего не может, потому как за сыном Иблиса стоит грозная фигура самого́ Иблиса, который также Шайтан и вообще крайне неприятный персонаж.

Рома честно старался докладывать сухо и безэмоционально, только факты из донесений. Гнат кивал, подтверждая, и добавил в конце, что трое людей Байгара, половецкого коллеги, сообщили то же самое, отличался только перевод определений, какими наградил Хоттабыч, то есть тьфу ты, Исха́кыч, князя с сыном. То, что глаза у Рыси при этом были честными, как у прокурора, его и выдало.

— Червяком, говоришь? — отвлёкся от записей Всеслав.

— Истинно так! Червь, говорит, ничтожный! Оба, что ты, что Ромка, — воевода кивал энергично, а в искренних глазах кипели праведный гнев и справедливое негодование.

— До́жились, — с тяжким вздохом потянулся великий князь. — Только с одной стороны приструнишь чуть-чуть всякую падлу, так тут же с другой начинается. А потом приходят сын любимый с лучшим другом и давай печалить князя-батюшку, усталого, пожилого человека…

— Где ты пожилой-то? А почему это Ромка любимый? Ты чего горо́дишь-то? — воскликнули хором трое.

Про возраст озаботился старший сын. О том, почему именно он оказался любимым — Глебка. Последний вопрос по существу задал Гнат, широко раскрыв глаза и сменив негодование на недоумение. И лишь у Глеба начинали проскакивать озорные искорки во взгляде. Ему показалось, что шутку отцову он почуял. И не показалось.

— Меня! Великого князя русского! Срамословит какая-то пыльная паскуда из степи у чёрта на рогах! — голос Чародея набирал громкость плавно, но неуклонно, приближаясь к рыку. — А сын и воевода глядят на меня честными глазами⁈ Да как у вас языки-то только повернулись мне такое передавать⁈

— Седла-а-ать коне-е-ей!.. — заорал было Рысь зычно, почти как сам Всеслав.

— Не на-а-адо-о-о! — противным голосом затянул великий князь, не дав воеводе выйти на нужную громкость. Получилось как в каком-то старом фильме, где спорили то ли царь с королём, то ли князь с герцогом, сейчас и не вспомню. Но похоже вышло.

— Какие тебе кони? Того и гляди распутица начнётся, дожди-то вон как частЯт. Коней погробим, да сами, не ровен час простудимся. Нет уж. Вы мне, сынЫ да дрУги, вот что сделаете. Ты, Ромаха, с дядькой Гнатом придумаешь, как тамошним бедолагам помочь, да так, чтоб ни чёрт этот жадный, ни люди его и не пронюхали даже. Ты, Глеб, поможешь им с тем, чем именно они будут тамошнему люду помогать. Хотя, тут чего ни возьми, всё, наверное, впору будет, если этот Гасан и вправду их ободрал дочиста. А мы, я да вой добрый, Ставр Черниговский, придумаем, чем бы таким радостным да душеспасительным порадовать мироеда этого, балтавара, падлу. И, думается мне, дедко Ставр, отведёшь ты душу. Этого я беречь и жалеть не стану. Мне тот, кто клятвы нарушает, не по душе. И имею я желание неодолимое его душу из туловища вытряхнуть.

— Во! Вот это по-нашему! Ай да князь-батюшка! — загомонили разом все. Будто по делу соскучились, а его всё не было да не было, а тут вдруг — бац! — и появилось. Да ещё какое! Пойти в края далёкие, наказать лгуна да обманщика, что слова самогО Всеслава Чародея перевирать взялся!

— А перво-наперво вот что. Кликни-ка мне, Гнат, Кондрашу-плотника. Пойдёт у меня с ним разговор долгий. Да сам тоже пока далеко не отходи, тебе интересно будет, — улыбнулся князь.

— Нешто буераки⁈ Те самые⁈ Взаправду? Ох и благодать, братцы, ох и лепоту князь наш батюшка измыслил! А уж как Гасан Абдурахман удивится — я и представить боюсь! — завопил Рысь. И снова оказался почти полностью прав.

* * *

Уважаемые читатели, дальше выкладка глав через день, по чётным числам.

Глава 14

Поехали!

Повозиться пришлось долго. Но оно того и в самом деле стоило. Вышло, пожалуй, даже лучше запланированного заранее. Но обо всём по порядку.

Кондрат притащил с собой на вторую планёрку, следующую после той, на которой мы со Всеславом ставили задачу, ещё мастеровых мужиков. Они заметно робели, пытались было спины гнуть постоянно, но, как и любые по-настоящему увлечённые своим делом профессионалы, увлеклись обсуждением и вскоре уже перебивали, небывалое дело, самого́ великого князя! Но хоть дело шустрее пошло́, не то, что смотреть в восхищённые, но абсолютно пустые глаза.

Среди первого, наверное, в истории Руси конструкторского бюро были плотники, шорники, кожемяки, бондари, ткачи и плётники. Последнюю профессию я и не знал, честно говоря. Оказалось, это кто-то вроде корзинщика или мастера лозоплетения, только широкого профиля. Такие ребята из прутьев связывали заборы-плетни, рыболовные ловушки-морды или верши, и даже сани. Этот же, которого привёл Кондрат, оказался и вовсе энтузиастом-новатором: у него дома даже мебель была плетёная! И по его же совету позвали ещё одного неожиданного специалиста — лапотника. Но тоже уникального: этот и сундуки, и лари, и короба из лыка плёл-вязал, да такие, что в них воду можно было носить. Ясно, что при таком штучном уровне экспертизы у каждого отдельного профессионала, в успехе будущего КаБэ можно было не сомневаться. И, как говорили в моём прошлом будущем, оказалось, что не казалось.

Идей и ноу-хау, слову, на которое едва не обиделся Всеслав, появилась уйма. Всегда так бывало, когда одну и ту же задачу начинали решать профессионалы из разных отраслей. Нам, отцам-командирам-благодетелям, оставалась сущая малость: выбрать из них лучшие по ряду критериев. Я отметал заранее непригодные и завиральные, вроде как сплести из лыка летучий корабль. Глеб выделял те, в которых оптимально соотносились расходы и доходы. Ставр, которого мастера продолжали бояться больше всех, отбирал наиболее пригодные для конкретных задач. Их было несколько первостепенных: простота в эксплуатации и ремонте, износостойкость, скорость передвижения своим ходом и «на руках». А ещё — возможность нанести перевозимым вооружением и личным составом максимальный ущерб противнику. В общем, привычное и родное «безобразно, зато однообразно». Высококлассные профессионалы сперва возмущались по поводу того, что каждую деталь не придётся покрывать резьбой, чеканкой, красками, вышивать или наклёпывать узоры. И их можно было понять — вся