Немезида ночного ангела - Брент Уикс

– Ты считаешь меня злодеем, – недоверчиво произнес он. – А что бы ты сделал ради того, чтобы спасти тысячи жизней, Кайлар? А целый мир? Думаю, ты бы совершил деяния и похуже.

– Спасти целый мир? Так ты, получается, на стороне добра, – сказал я, вставая на четвереньки и снова бросая взгляд на веревку с колоколами. – Неужели это значит… – Я скривился, притворившись, что мне больно.

Ну, не совсем притворившись. Я опустил голову и, сделав несколько натужных вдохов, попытался понять, что произошло с ка'кари. Слышал ли он меня? Мог ли сделать то, о чем я просил?

До меня донесся звон – Рефа'им достал из ножен меч.

– Неужели это значит, что мы будем драться честно? – Я посмотрел на его стойку. Он принял заднюю, «длинный хвост», чтобы скрыть длину своего клинка и заставить меня опрометчиво кинуться на него. Напрасно – я всегда первым делом примечаю оружие. Я уже видел, что меч у Рефа'има выкован под стать его могучему торсу и длинным рукам, так что «хвост» у него и в самом деле длинный.

Рефа'им улыбнулся и указал подбородком на тревожную веревку. Он отчетливо понимал, что я собираюсь сделать.

Так уж ему казалось.

– Драться честно? – сказал он. – С ночным ангелом? – Рефа'им переменил стойку, и поначалу я подумал, что он надо мной издевается – фронтальная стойка, или «корона», очень уж похожа на воинский салют. Опытные мечники все время меняют стойки; дают сопернику продумать атаку на текущую, после чего принимают новую, и снова меняют, и снова; сеют сомнения, ищут слабости, крадут инициативу. Без оружия или, если повезет, с кинжалом, я вряд ли мог одолеть умелого мечника. Если бы получилось приблизиться к Рефа'иму, не оказавшись нанизанным на клинок, то, возможно, я сумел бы его обезоружить…

– А что – сейчас же преимущество на твоей стороне, – сказал я, шатаясь, словно пьяный, а Рефа'им опять принял новую стойку, «леопард». Перехватив меч посередине, он пожертвовал дистанцией, но превратил клинок в мощный рычаг. Поскольку у меня меча не было, он все равно мог достать меня раньше, чем я его; а из-за того, что теперь Рефа'им держался за меч обеими руками – за эфес и за клинок – любая попытка обезоружить его превратилась из сомнительной в самоубийственную.

Но я думал, что мой талант отзовется. Наверное.

Шанс у меня был только один. Один.

– О, Кайлар, ты же все должен понимать. Я сказал, что я – не злодей. Но и добрым героем не назывался.

Мы пришли в движение одновременно. Он сделал выпад мне наперерез, чтобы оказаться между мной и колоколами. Но я прыгнул к окну.

Стекло разбилось, когда мой талант вырвался наружу – однако я надеялся на всплеск посильнее. Я врезался в запертые ставни, всем весом навалился на них, но они не распахнулись, хотя и выгнулись наружу.

Рефа'им сориентировался и сделал второй выпад в мою сторону.

Я проскользнул в щель под выгнутыми ставнями за миг до того, как острие меча пронзило их.

От удара ставни наконец распахнулись. Вместо того чтобы просто упасть вниз, я полетел кувырком.

Этажом ниже я зацепился ногами за ограждение балкона, но не успел перенести на него вес и рухнул вниз.

Извернувшись, я успел ухватиться за поручень кончиками пальцев… и сорвался, но этого хватило, чтобы качнуться чуть ближе к стене, врезаться в ограждение нижнего балкона и повалиться на него, хрустя ломающимися костями и истекая кровью.

В следующую секунду я перекатился на спину, уставился в ночное небо и подумал, что, как только смогу сделать полноценный вдох, надо будет понять, насколько сильно меня покалечило. Тогда же я заметил наверху движение.

Двумя этажами выше лорд Рефа'им высунулся из сломанного окна. Его ладонь начала наполняться красно-черным пламенем, но оно вдруг затрещало и с хлопком погасло. Он гневно глянул на руку, снова попытался. И магия опять подвела его. Рефа'им попробовал наколдовать что-то еще, но смог исторгнуть лишь сноп искр, от которых сам же и отшатнулся.

Рефа'им исчез, затем снова появился и, держа что-то в руке, перегнулся через подоконник. Он быстро хлестнул рукой, и я не понял, что он делает, пока не услышал громкий стук – что-то врезалось в балконный поручень рядом со мной.

Кинжал отскочил от поручня и, сверкая, улетел куда-то в ночь.

Я учился метать кинжалы – этот бросок был невероятно точным.

Я снова увидел, как он выглядывает, прикидывает расстояние и готовится сделать еще один бросок.

Я попытался откатиться в сторону… и не смог.

Второй клинок врезался рядом с моим плечом и отскочил в меня, но не порезал – по крайней мере, я ничего не почувствовал.

Рука Рефа'има снова потянулась к поясу, но ничего не нащупала. Кинжалы закончились.

Я заморгал, отгоняя наступающую черноту, и увидел, как он держит в руках меч, явно размышляя, стоит ли бросать его с такой высоты.

Метнуть кинжал непросто, но точно метнуть меч на таком расстоянии почти невозможно. Будь я на месте Рефа'има, то решил бы, что не стоит и пытаться, лучше поберечь меч.

Но я был на месте мишени и чувствовал себя не так уж уверенно.

Впрочем, броска я так и не увидел. Потерял сознание.

Уже потом слуги шепотом рассказали, что, когда меня нашли, меч торчал из мрамора – да, он вонзился в мрамор, – совсем рядом с моей шеей.

Глава 18

Рвущиеся узы

«Зачем я только дала Кайлару то вино, – подумала Ви. – Это я виновата. Во всем, что случилось».

Она сидела, смотрела в пустоту и думала, что почувствует, когда на страницах дневника Кайлар наконец догадается о ее предательстве. Но по большей части Ви просто смотрела в пустоту. Наконец, тряхнув головой, она встала и подошла к маленькому окну библиотеки, в которое храбро заглядывало сияющее солнце.

Многоэтажная Часовня располагалась в плавучей статуе-острове, именуемой Белым Серафимом. Библиотека размещалась на верхнем этаже, но из окна не было видно ни озера, ни окружавших его великолепных гор – окно располагалось в стене высоко и было нужно не для любования видами, а чтобы правильно освещать читальный зал.

Виридиана не ходила на завтрак и провела здесь уже столько времени, что, наверное, пропустила и обед, поэтому она решила сбегать вниз и перехватить что-нибудь, пока кухни не закрылись. Не успела она миновать и первый пролет, как старое чутье подсказало, что ее преследуют. Сестры, которые шли за ней,