Черная Песнь - Энтони Райан

"Ты должен выбрать", - сказал он, наклонив голову к рядам оружия.

"Я уже выбрал", - ответил Ваэлин, нанося удар в лицо Чжуан-Каю. Тот легко уклонился, отступил назад и поднял посох, который тут же начал вытягиваться, принимая форму хлыста. Подняв посох, Ваэлин достал из черного шелкового мешочка на спине маленькую баночку, которую дала ему Ми-Хан. Подпрыгнув, он с силой обрушил кувшин на удлиненную древесину древка, покрыв центральный пролет пятном сверкающего масла. Затем он повернулся и перекатился, почувствовав, как монах запустил в него посохом. Поднявшись на ноги, Ваэлин бросился к ближайшему столбу, сорвал один из факелов с подпорки и, крутанувшись, швырнул его в Чжуан-Кая, который бросился в погоню. Двигаясь со скоростью, которая, по мнению Ваэлина, не под силу человеку его роста, монах закрутился, отбрасывая посох от факела, когда тот проносился мимо. Но, несмотря на все его усилия, на посох, видимо, попало лампадное масло, и он загорелся, когда Чжуан-Кай замахнулся им на ноги Ваэлина.

Он перепрыгнул через разматывающуюся огненную змею и, пригнувшись, поднялся на ноги, чтобы увидеть, как монах отбрасывает посох в сторону. Посох застыл на месте и упал на пол, превратившись в почерневшую палку, окутанную дымом и пеплом. С криком ярости Чжуан-Кай повернулся к ближайшему стеллажу и, схватив один из старинных мечей, бросился на Ваэлина с клинком наперевес и убийственным намерением на широких чертах лица. Ваэлин подскочил к ближайшему стеллажу, выхватил один из современных клинков без украшений и закрутил меч под вертикальным углом, звон стали о сталь заполнил ярус, когда он развернул клинок Чжуан-Кая.

Снова закричав, монах начал атаковать Ваэлина серией ударов и выпадов, от которых тот без труда уклонялся или парировал. Этот человек явно умел обращаться с клинком, но ему не хватало изящества и экономии сил, которые он демонстрировал со своим посохом. К тому же он был зол, а это не лучшая тактика, когда имеешь дело с опытным противником.

Ваэлин не давал ему опомниться, отбиваясь от повторных атак без ответного удара, позволяя монаху утомиться и одновременно разжигая его ярость. Несколько раз он не парировал удары, просто уходил в сторону или уклонялся, держа меч за спиной. Все это спровоцировало Чжуан-Кая на яростный удар сверху, который должен был рассечь череп Ваэлина надвое. Ваэлин приблизился к нему с поднятым мечом, позволяя клинку противника проскользнуть по его клинку, когда он опускался на пол, и стальной наконечник глубоко прокусил его. Ваэлин ударил Чжуан-Кая по запястью, носком сапога точно попав в нерв за суставом большого пальца. Рука монаха дернулась и потеряла хватку. Он выругался и снова потянулся к рукояти меча, но замер, когда острие меча Ваэлина впилось в плоть под его подбородком.

"Тебе нужно получить более широкое образование", - сказал он.

Черты лица монаха приобрели яростный пунцовый оттенок, ноздри раздулись, мышцы задрожали. Громкий треск заставил Ваэлина перевести взгляд на пол: доски, окружавшие их ноги, внезапно деформировались. Из досок, скручиваясь и растягиваясь, посыпались щепки, превращаясь в дюжину или более древесных змей, которые начали обвиваться вокруг ног Ваэлина.

"Не надо!" скомандовал Ваэлин, вдавливая кончик меча все глубже в плоть Чжуан-Кая. Монах оскалил зубы, глаза его полыхнули неразумным вызовом, а деревянные змеи все крепче обвивались вокруг ног Ваэлина.

"Хватит!"

При звуке голоса настоятеля давление резко ослабло, а затем и вовсе исчезло, когда Чжуан-Кай закрыл глаза и глубоко вздохнул. Ярость, охватившая его, угасла, когда Ваэлин опустил меч и они отошли друг от друга. Монах опустил голову, и Ваэлин уловил проблеск стыда, прежде чем закрыть глаза.

"Твои ученики соберутся на полуденный урок, брат", - сказал настоятель, склонив голову к двери. "Лучше бы тебе уйти и проследить за этим, а?"

Чжуан-Кай кивнул и поклонился им обоим, каждый жест был более глубоким и почтительным, чем Ваэлин видел до сих пор от любого служителя Храма. Настоятель проследил за его уходом, а затем обратил на Ваэлина пристальный взгляд. "Он годами работал над тем, чтобы овладеть своим гневом", - сказал он. "Я бы предпочел, если бы ты не насмехался над ним".

"Истинный мастер всегда должен быть испытан", - ответил Ваэлин. "Иначе он не сможет стать повелителем ничего".

"Я вижу, философы ваших земель так же чертовски претенциозны, как и наши". Настоятель щелкнул пальцем по мечу в руке Ваэлина. "Положи его на место и пойдем со мной".

Ваэлин ожидал, что его выведут из храма и, возможно, обрушат на него поток ругательств по поводу его последних неудач, поэтому был удивлен, когда настоятель повел его к лестнице на следующий ярус.

"Значит, я сдал, я так понимаю?" - спросил он, когда они поднялись.

"Бой - это всегда загадка", - ответил старик. "Ключ к победе в каждой битве свой. Чтобы пройти третий уровень, мне пришлось победить брата, который мог сделать кожу каменной. После года, в течение которого из меня выбивали все сопли, я провел одно дождливое утро в жалком созерцании горы. Мой взгляд был занят тем, как многовековые дожди пробили такие глубокие каналы в столь огромном сооружении. Вода, видите ли, может разрушить камень, особенно если ее предварительно сварить". Он остановился у входа на четвертый ярус, с подозрением оглянувшись через плечо. "Странно, что вы смогли найти решение собственной загадки всего за несколько дней".

"Огонь не отменяет дерево", - с безразличной улыбкой ответил Ваэлин. "Просто применение логики".

Настоятель хмыкнул и пошел дальше, ведя его в помещение, ничем не напоминающее то, что было внизу. На первый взгляд оно напоминало сильно увеличенную версию жилища сестры Ми-Хан. На веревках висело несчетное количество картин, создавая настоящий лабиринт искусства. Ближайшие к двери явно принадлежали Ми Ханн: пара портретов, изображающих сестру Лехун и пожилого монаха, Ваэлин не узнал, но по мудрой и авторитетной кисти монахини догадался, что это, должно быть, бывший настоятель.

"Это испытание заключается в том, чтобы добраться до другой стороны, ничего не повредив?" спросил Ваэлин, с сомнением оглядывая хрупкое и плотно уложенное содержимое яруса.

"Не будьте таким засранцем". Настоятель без дальнейшей паузы прошел внутрь, осторожно прокладывая путь через мягко сдвигающиеся листы и жестом приглашая Ваэлина следовать за ним. "Что ты видишь?" - спросил он.

"Работа многих талантливых рук", - ответил Ваэлин, его взгляд скользил от одного изображения к другому. Чем глубже они заходили, тем менее узнаваемыми становились лица, и вскоре он уже не видел ничего, кроме незнакомцев. Также