Смерть во имя истины - Анна Велес

— Не то, что думаешь ты, — несколько загадочно ответил ему блюститель, направляясь к двери.

Они вышли на улицу, осматриваясь по сторонам, в поисках юноши. Брат Маркус решительно направился вдоль здания, по дороге коротко сообщив Саймею, что это самый короткий путь к его покоям. Когда они миновали уже большую часть пути по аллеям сада, то наконец-то увидели Арама. Юноша спешил к ним, с талифом блюстителя в руках.

— Простите, — сразу вступил он в разговор, чуть запыхавшись. — Я замешкался.

Саймей увидел, что глаза юноши покраснели, и сам он выглядел как-то не так. Будто весь съежился, движения более скованы, неуверенны.

— Идем обратно, — хмуро распорядился он.

Пока они торопливо шагали обратно, Посланник так и продолжал хмуриться. Конечно, юноша, выбранный им в ученики просто идеален. Он умен, скромен и мужествен. К сожалению. Посланник уже понял опасения брата Маркуса. И теперь обменивался с ним довольно гневными взглядами. Не трудно было догадаться, из-за чего Арам мог плакать и почему теперь он держится так неуверенно.

— Снимай талиф, послушник, — сурово распорядился Саймей, как только они вошли в комнату.

Юноша вздрогнул, втянул голову в плечи.

— Не будь глупым! — раздраженно велел Посланник. — Я не собираюсь тебя бить.

Арам неохотно распустил пояс, стал стаскивать рукава.

— Повернись спиной, — снова скомандовал Саймей.

Юноша понурился еще больше, но повиновался. Вся его спина представляла собой сплошной синяк. Еще пока не ярко-черный, а неприятно синеватый. Брат Маркус увидев это, пробормотал нечто совершенно неприличное и богохульное.

— Возможно, — начал Посланник злым и холодным голосом. — Возможно, я не могу знать всех традиций страны фарсов. Возможно, в вашей обители есть и свои, неизвестные мне правила. Но я никогда не поверю, что хоть кто-то обязан принимать такие побои как должное! Арам, — обратился он к юноше уже мягче. — Сейчас я вымою твои ушибы и приложу к ним мазь. Тебе надо будет потерпеть.

Юноша повернулся к нему и кивнул, чуть улыбнувшись. Посланник с трудом удержался, чтобы не заорать что-то столь же непристойное, что бубнил брат Маркус. Он прекрасно уловил заметное облегчение, которое испытал юноша, когда понял, что он, Саймей, не станет его наказывать за задержку при выполнении поручения.

— Я не знал вашего настоятеля, отца Иокима, — обратился Саймей к блюстителю хозяйства, который старался помочь ему, разводя воду в чаше для омовений. — Но я уверен, что он был человеком мягким и ни разу не поднял бы руки на своего ученика.

— Ты прав, — хмуро проговорил блюститель. — Но тут люди разные. Хотя нет смысла скрывать от тебя, чьих это рук дело.

Он кивнул в сторону Арама.

— Брат Исса, — Посланник проговорил это с такой угрозой, что юноша вздрогнул и опять весь сжался.

— Конечно, не сам, — продолжал между тем, брат Маркус. Он тоже был разгневан.

— Мы и так уже все поняли, юноша, — мягко обратился к послушнику Саймей, обмывая осторожно его спину. — Может, ты все же расскажешь, что с тобой случилось.

— Я шел в покои брата Маркуса, — начал неуверенно Арам. — И в саду меня встретил … Зосим… С друзьями. Он хотел знать, о том, что ты, учитель, успел разгадать…

— А ты, конечно, отказался рассказывать, — печально закончил за него Посланник. — За это я тебе благодарен. Но не думай, что твои побои останутся без ответа. Мне все равно насколько его род знатнее твоего! Не интересует меня и род брата Иссы со своей древностью!

— Я с тобой, — решил брат Маркус. — Я начинаю думать, что из брата Иссы не выйдет хорошего настоятеля.

Посланник усмехнулся. Они привязали к спине послушника тряпицу, пропитанную мазью.

— Садись с нами, ученик, — пригласил Саймей юношу. — Нынче обещает брат Маркус нам историю, на которую будем мы дивиться.

Арам улыбнулся и, присев рядом с ним на скамью, принял у него хлеб.

— А ты приятен в обычаях, брат, — одобрительно заметил блюститель, стараясь перевести тему разговора и дать всем успокоиться. — Мало кто подаст хлеб своему ученику.

— Это в стране фарсов, — пожал Саймей плечами. — В Визасе же принято обращаться с учениками, как со своими детьми.

— Не у всех, поверь мне, брат, — Посланник уловил горечь и старую обиду в голосе брата Маркуса.

— Так ты из Визаса? — удивился Арам с непосредственностью, что свойственна его возрасту.

— Да, — угрюмо согласился брат Маркус. — Но это было давно, и я не хочу вспоминать о том. Там, на родине твоей, брат, был я продан, бывал бит. И всегда голодал.

— Прости, мне стыдно за обычаи нашего города, но так было всегда, еще до земных дней Пастуха, Истинного бога нашего, — с достоинством отвечал Посланник.

— Никого в бедах своих я не виню, — тон брата Маркуса стал легок и даже почти весел. — Не мы выбираем путь наш. Однако же, я своим доволен, так как в результате, оказался здесь. Но забудем о том. Нынче же, как ты напомнил, брат, стоит вернуться к скорбным будням нашим.

— О да, — живо согласился Посланник. — Мы знаем, что ваш настоятель хотел узнать, как была основана ваша община. И вопросы свои задавал он в Лехеме и Шалеме в Домах Истины. Однако Высочайший отказал ему, а в общине Лехема…

— О том я не ведаю, — прервал его брат Маркус. — Однако, сужу я так, что и там получил он отказ. И тут вспомнилось отцу Иокиму, что брат Дарий из древнего рода, что жили всегда в этих местах.

— Скажу тебе, учитель, если позволишь…. — и дождавшись кивка, Арам продолжал. — В стране нашей долго помнят о предках своих, перебирая отцов рода до дальних колен. Многие даже ведут летописи, как и мы в общине.

— Это мне известно, — сказал Саймей. — Я уже говорил, что изучал обычаи страны фарсов. И понятно мне, как важно было слово брата Дария в том деле, что начал отец Иоким.

Арам склонил голову в знак извинения, что нарушил разговор старших. Однако Посланник жестом дал понять ему, что не сердит.

— Теперь же, Саймей-Тень, — продолжал брат Маркус. — Время рассказать тебе о нраве брата Дария. А он был человеком не простым. И к старости, что часто бывает, стал он жесток, упрям и злобен.

Арам опять кротко кивнул, из чего понял Саймей, что гнев старика приходился и на долю этого послушника.

— Скажу тебе, что и в былые годы не был брат Дарий мягок душой и не обладал добрым нравом, — продолжал брат Маркус. — Мне это известно больше многих, так как я был у его в учениках.

— Это ты уже сообщал мне, — вспомнил Посланник. — Теперь хочешь ты сказать, что на