Убей тамплиера - Александр Васильевич Чернобровкин

поставил перед каждой сотней конкретную задачу. Наша обязанность не только и не столько погонять вражескую пехоту, сколько уничтожить осадные башни, требушеты и тараны. Последние были довольно внушительными, даже у римлян таких не видел.

Атаковала моя тысяча вдоль моря по дороге Акра-Хайфа, выехав на нее заранее. Местность здесь открытая, ровная, всадники видны издалека, поэтому конные лучники редко здесь появлялись. Им сподручнее выскочить по ложбинам между холмами в неожиданном месте, обстрелять и умчаться. Выхлоп маленький, зато и потерь нет, и в трусости или неучастии в боях не обвинишь. Такой вот вариант отваги у нынешних мусульман, который благополучно доживет до середины двадцать первого века. К ним вскоре по историческим меркам прискачут монголы, немного повысят пассионарность, но она быстро рассеется.

Шум возле стен города мы услышали, когда до него оставалось с километр. Я приказал подчиненным растянуться во всю ширину, сколько позволяла местность, собираясь напасть с юго-востока. Сейчас здесь много полей, на которых уже несколько лет никто ничего не выращивает, и вырубленных садов и виноградников, деревья и лозу которых крестоносцы использовали зимой, как топливо. С этой стороны атакующих было меньше, чем с северо-западной, где сосредоточились основные силы врага, и требушетов всего два. Они обрабатывали куртины между Генуэзскими воротами и Мостовыми. К последним подкатывали большой длинный таран, похожий на деревянный сарай на восьми колесах. Следом неторопливо шли пехотинцы с лестницами.

Я поскакал к ближнему от моря требушету, на скаку показав двум сотникам, чтобы занялись вторым и тараном. На моем пути оказался отряд из трех десятков конных рыцарей и сержантов, которые не сразу поняли, что на них несутся враги. Привыкли, что сарацины предпочитают лук копью. К тому же, крестоносцы тоже надевают поверх хауберка белый сюрко и обматывают шлем белой материей, чтобы металл меньше нагревался на солнце, не отличишь издали от белого бурнуса, которые носят мусульманские кавалеристы. Наверное, отряд расположился там на случай вылазки горожан. Беда прискакала с противоположной стороны.

Я определил своей целью долговязого рыцаря с густыми рыжеватыми волосами длиной до плеч и короткой бородой. Его шлем висел на передней луке седла. Догадавшись, что мы скачем не для того, чтобы поздороваться, быстро напялил на голову серую шерстяную шапочку, которую в годы моей юности любили носить москвичи и называли пидоркой, и сверху накинул капюшон хауберка, одновременно ударами шпор разворачивая коня головой ко мне. Шлем надеть не успел, приготовил небольшой овальный щит со светло-коричневым то ли медведем, то ли львом на зеленом поле, шагающим на задних лапах и с высунутым, длинным, красным языком. Не знаю, что именно обозначает этот язык. У меня возникает подозрение, что владелец герба любит заниматься кунилингусом. Если это развлечение уже есть у французов, его пока не афишируют. Копье у рыцаря короче моего на метр или больше. Как он ни пытался разогнаться и первым уколоть меня, не получилось. Я был справа от него, овальным щитом закрываться неудобно. Наконечник моего длинного копья, направленный твердой рукой, прошел под нижним краем и воткнулся в живот, вышвырнув всадника из седла и громко треснув. В тот же момент я подставил свой щит, отбив удар другого рыцаря, который был слева от меня. У него на щите намалеваны на черном фоне три золотых креста низкой пирамидой. Мой конь без остановки быстро протолкался между всадниками, стоявшими неплотно. Я придержал его и, взяв шестопер, развернулся, чтобы сразиться накоротке со следующим врагом. Рядом со мной их не осталось, были вышиблены из седел моими подчиненными. Чему-то научились. Не зря я старался.

Тогда я направился к требушету, расчет которого наблюдал за стычкой кавалеристов, как за забавным зрелищем. Сообразив, зачем скачу к ним, тут же рванули к угловой Проклятой башне. По легенде название получила потому, что именно в ней Иуде вручили тридцать серебряников. Почему именно там, милях в ста от Иерусалима, дуракам знать не обязательно, а умные не задают такие глупые вопросы. Я догнал пару отставших членов расчета, свалил ударами шестопера по голове. После чего вернулся к требушету. Пятеро моих подчиненных уже поливали его нефтью, привезенной в бурдюках. Метательная машина была высокая, с длинным рычагом, вместительным деревянным противовесом, окованным с нескольких местах железными полосами и закругленным снизу, и лебедкой с толстым канатом для взвода ее. Дерево было сухое, полыхнуло сразу, весело затрещав. Такое впечатление, что требушету чертовски надоело швырять каменюки, лучше сгореть ярким пламенем.

Разогнав атакующих Арку с юго-востока, мы отступили по дороге в сторону Хайфы, а потом на перекрестке повернули к своему лагерю. На подъезде к нему встретили подразделение конных лучников. Много воинов вели на поводу лошадей. На некоторых лежали трупы их бывших владельцев.

— Что случилось? — спросил я ближнего конного лучника.

— Нарвались на засаду франкских арбалетчиков, — ответил он.

Вот тебе неуловимые и недосягаемые! Крестоносцы просчитали маршруты, по которым нападали конные лучники, и встретили, как положено. Арбалеты сильно распространились и улучшились с тех пор, как я был морским лордом. До во́рота и рычага «козья нога» еще не додумались. Плечи пока что деревянные и тетиву натягивают руками или с помощью поясного крюка, но даже таких слабеньких арбалетов хватает, чтобы пробить кольчугу на дистанции метров сто-сто пятьдесят. Рыцари стараются не атаковать арбалетчиков в лоб и всячески ратуют за запрещение этого оружия, чем способствуют его распространению.

Восьмого июня к берегу возле позиций крестоносцев прибыла целая флотилия галер. Как мы узнали позже, это прибыл Ричард Да-Нет, король Англии. Вместе с пополнением привезли и разобранные требушеты, конфискованные на Кипре, который был захвачен англичанами по пути на Святую землю. Исаак Комнин, племянник по матери ромейского императора Мануила, почившего одиннадцать лет назад, объявивший себя императором острова, захватил несколько воинов с галер, укрывшихся от шторма на рейде Лимассола и выброшенных на берег, и пообещал отпустить их после того, как английская эскадра отойдет от острова. Он не догадывался, что королю Ричарду нужен был повод для захвата острова. Одно неверное управленческое решение — и Исаак Комнин потерял Крит, зато оказался на Святой земле, правда, в кандалах, зато в серебряных, потому Ричард Да-Нет, принуждая к сдаче, поклялся, что не закует его в железо, и сдержал слово.

Пока собирали привезенные требушеты, оба короля, французский и английский заболели лихорадкой. Султан Салах ад-Дин, узнав об этом, послал им шербет и предложил услуги собственных лекарей. Первое приняли, потому что легко было проверить на рабах, от второго отказались, подозревая благодетеля в том же, что обязательно совершили бы сами. У меня появилось предположение, что Салах ад-Дин,