Журавли летят на запад - Анна Рябинина

– А вы кто такая? – ее окликает голос молодой женщины. Ван Сун оборачивается, чуть все же не спотыкается за свою ногу, еще слишком неустойчивая после спуска, и едва позорно не летит на землю, но успевает в последний момент удержаться.

– Я… – Ван Сун заминается. – Путешествую. С другом. Правда, друг куда-то делся, он у меня знаете… Не в себе немного, – щиколотку пронзает неприятной болью, когда она неловко наступает на изогнутую веточку. А вот все теперь! Надо было сразу нормально разговаривать, а не играть в хранителя тайных знаний. – Думала, может, он к вам забрел.

Женщина кивает.

– У нас не любят чужаков, но обратно вам идти сейчас особого смысла нет – уже вечереет, а обратно вам тоже нужно будет идти через дома.

– Это плохо? – осторожно интересуется Ван Сун, а потом спохватывается. – И как вы поняли, что я была там?

Женщину, кажется, смешит ее удивленный вид.

– У вас платье порвано, – и бросает взгляд на подол. Ван Сун ойкает и прикрывает разрыв – острый, будто ножом чиркнули, и где она успела только?

– А что с домом-то? Обычный, только старый, правда.

– Туда по ночам кто-то приходит, – кратко отвечает женщина, и Ван Сун ощущает ее явное нежелание продолжать разговор.

– Вы за меня боитесь? Что я пострадаю? – а что, в целом, приятно, когда…

– Нет, вы сами туда полезли и сами виноваты, – сурово отрезает женщина. – Но после визитов всяких интересующихся она… беспокоится. Потом еще месяц спать нормально не будем.

А. Ну, их тоже можно понять.

Ван Сун медленно кивает.

– Тогда вы меня впустите?

– Я нет, но отведу вас к нашей старейшине, пусть она с вами разбирается, – сурово откликается женщина. Пока они идут в сторону домов, Ван Сун внимательнее ее рассматривает – полная, плотная, явно сильная, с тяжелым взглядом и крупными чертами лица, она была красивой и суровой. Интересно, что же происходит в этой деревне, что женщины в ней вот такие? Все девушки, которых Ван Сун видела до этого, были тонкими, хрупкими внешне, похожими на изящные веточки яблонь, а эта, скорее, казалась стволом векового дерева. Точнее, пока не векового, но способного таким стать.

– У вас есть старейшина? – уточняет Ван Сун. Женщина передергивает плечами.

– Да. Так удобнее и спокойнее.

– Хорошо.

Старейшина живет в маленькой копии домов на холме – тоже на отшибе, но поближе к людям. Ее Ван Сун и ее проводница находят во внутреннем дворике, собирающей горку из камней.

– Я привела гостью, – тихо говорит женщина, на что старейшина кивает, но голову так и не поднимает.

– Хорошо.

После этих слов женщина быстро уходит, оставляя Ван Сун наедине со старейшиной. Женщина уже успела рассказать, что ту звали Се Фэй – сухое, суровое имя, оно напоминало Ван Сун треск засохшей листвы под ногами. На пару мгновений повисает неловкая тишина, во время которой Ван Сун успевает окинуть дворик взглядом – старенький, но ухоженный, только вот эта горка из камней странная, конечно.

– Как тебя звать? – спрашивает Се Фэй. Голос у нее под стать имени – тихий, скрипящий, с каким-то оттенком недовольства, как прожилка алого на осенних листьях.

– Ван Сун.

– Хозяйка, значит, и чем ты хозяйствуешь?

– Я не очень понимаю.

– Все ты понимаешь, просто признавать не хочешь, – сухо отвечает Се Фэй, но потом резко меняет тему. – Зачем сюда приехала?

Ван Сун замолкает на пару мгновений, решая, что важнее: показаться вежливой или побыстрее разобраться с делом и вернуться в город.

– Что случилось с домами на холме?

– Ну понятно, – насмешливо тянет Се Фэй. Она наконец-то поднимает голову и смотрит на Ван Сун прямо – кажется, будто в этот момент кто-то цепкой ледяной рукой хватает ее за позвоночник и тянет его вон из тела, – у нее темный, почти черный, вязкий взгляд, длинная старая рана на лице. Она кажется не урожденной ханькой – кожа чуть темнее, волосы жесткие и вьющиеся, не прямо старая, лет пятьдесят, не больше, но постаревшая от чего-то, и седина нитями опутывает косы.

– Вы расскажете?

– Расскажу, – соглашается Се Фэй. – Это лет тридцать назад случилось, когда мир еще совсем другим был, более живым, более готовым к потрясениям и открытиям, не таким измученным. Сюда два мужчины приехали. Точнее, один мужчина, а другой такой… Кто знает, кем он был, вроде и говорил по-человечески, и одевался, – она хмыкает. – Почти по-человечески, хотя так безвкусно, но было в нем что-то злое, я тогда мелкой совсем была, плохо такие вещи чувствовала. А второй тоже, конечно, не то чтобы прямо хороший, европеец, – это слово она произносит так, будто грязно ругается. – Имя такое вычурное было… Жильбер, как металлический лязг, слышишь? Ж-ж-жиль-бер-р-р-р.

Ван Сун не впечатляется, но про имя первого решает уточнить.

– А его спутника как звали? – если сейчас окажется, что это У Вэй, она ему устроит такое, что…

– Мэй.

Ван Сун хмурится.

– Какое странное имя.

– Думаю, это не было его настоящим именем, так, игрушка, придуманная для людей. Наверное, это весело – предлагать людям придумывать себе имя и тешить их мыслью, что теперь они им обладают.

– А это не так?

– Да кто ж их знает, – хмыкает Се Фэй. – Я не демоница и такого не понимаю.

– Вас назвали старейшиной, что это значит?

– Что они меня почитают и боятся. Почитают за знания, боятся тоже за них же. Но ты спрашивала не про меня, а про маленького демона. Они пришли тогда летом, было очень жарко, как сейчас помню – я все злилась, что не могу ходить в легком платье, потому что на меня засматривались все парни, а я этого не хотела, вот и приходилось кутаться. Жильбер тогда сказал, что он ищет человека, разбирающегося в ворожбе, но мне это показалось странным – зачем ему чужое колдовство, он все равно им воспользоваться не может, да и чувствовалась над ним чужая воля. Наверное, Мэй тогда понял это, потому и решил себя показать – попросил Жильбера назвать свое имя, чтобы другие его тоже увидели.

Ван Сун хмурится еще сильнее.

– А надо мной вы тоже ощущаете чужую волю?

– А ты почему спрашиваешь?

– Так чувствуете или нет?

– Нет. Но я знаю, что ты пришла с тем же существом, что и заморский дьяволенок, поэтому расскажу, что случилось дальше.

Ну конечно, очевидно же, что этот «Мэй» и есть ее У Вэй, который, видимо, в какой-то книжке с ярмарки вычитал, что интересных ему людей обязательно нужно тащить через холмы выяснять