Деньги не пахнут 7 - Константин Владимирович Ежов

Крейн коротко кивнула, даже не моргнув.

– Ещё поступают просьбы пересмотреть условия выкупа. Некоторые предлагают гибридную модель – пять или семь лет вместо десяти.

– Исключено. Только десять.

Лёгкое движение бровей – едва заметное, но выдавшее сомнение.

– Понимаю, но некоторые институты ограничены внутренними правилами. Гибридные варианты помогли бы привлечь больше капитала.

Она, конечно, права. Более мягкие условия успокоили бы нервы инвесторов и ускорили приток средств.

Но решение уже принято. Ни гибкости, ни компромиссов. Только твёрдая линия – как полёт на автопилоте через турбулентность.

– Десять лет. Никаких исключений. Никаких компромиссов. Нужно исключить малейший риск паники посреди пути из-за проблем с ликвидностью.

– Позволите узнать, почему именно десять?

– Потому что именно тогда начинается настоящее золото.

Причина такой настойчивости была проста и выверена, как линия на графике. Рост искусственного интеллекта напоминал не реку, а спящий вулкан – пока тихо, медленно, почти незаметно, но когда подземное давление прорвёт, лавина цифр и алгоритмов сметёт всё. После ковидного обвала, начиная с двадцать третьего года, график взлетит вверх не по прямой, а по кривой, взмывающей ввысь, как раскалённый металл из доменной печи.

Пяти или семи лет было бы мало – самое сладкое, самое сочное из этого роста ушло бы из рук. Нельзя допустить, чтобы нервные инвесторы сбежали преждевременно, не дождавшись, пока чудовище из кремния и кода покажет настоящие зубы.

– Рост ИИ не будет линейным, – произнёс Сергей Платонов, – это экспонента. Через десять лет одна только эта инвестиция принесёт свыше ста миллиардов прибыли.

– С-сто миллиардов? – Голос Крейн дрогнул, глаза округлились, в них впервые мелькнуло неподдельное удивление.

В помещении запахло лёгким озоном от работающих экранов. За окном, где синело небо на высоте десяти тысяч метров, ровно гудели турбины. Воздух дрожал от тонкого вибрирующего гула, похожего на дыхание гиганта.

– Сделать это – и есть цель, – продолжил Платонов спокойно, не повышая голоса.

– Но сто миллиардов… – Крейн всё ещё не могла поверить.

– Это только начало, – произнёс он, и в тишине раздался короткий свист Гонсалеса. Тот, поймав тяжёлый взгляд Крейн, поспешно опустил глаза и уткнулся в бумаги.

– Конечная цель – двести пятьдесят миллиардов за десять лет.

Крейн будто потеряла дар речи. Только пальцы её дрогнули, коснувшись планшета.

Для Платонова это была не мечта, а необходимость. Лечение потребует пятьдесят миллиардов – для инвесторов эта сумма станет чёрной дырой, "убытком" на бумаге. Никто не смирится с таким.

Решение было найдено. Стратегия 80:20. Восемьдесят процентов прибыли – на блеск и славу фонда, двадцать – в тень, туда, где на кону стояла жизнь.

И потому реальная цель "Парето Инновейшн" не пятьдесят миллиардов. А двести пятьдесят.

Можно ли достичь такого? Обычными средствами – нет. Даже не приблизиться.

После сделки с Allergan удалось заработать двенадцать миллиардов, и то лишь благодаря тому, что звёзды сошлись – GameStop, Herbalife, Valeant, три редчайших удачи подряд. И всё равно – всего двенадцать.

Даже если бы каждый год выпадали такие события, итого получилось бы не больше сотни миллиардов. Полпути. Недостаточно.

Но стоило сделать шаг в другую сторону – к инвестициям ранней стадии – и возможности раскрывались, как шахта, полная алмазов.

– Если получится войти на начальном этапе, – сказал он, проведя пальцем по экрану, где мерцали названия компаний, – даже двести миллиардов не предел.

Фонды вроде нашего вкладываются, когда компании уже на взлёте. Там надёжно, но прибыль скромна. А стартапы – другой разговор. Девять из десяти погибнут, зато один… один взорвёт рынок. Сто крат. Триста крат.

Крейн нахмурилась.

– Но риск чудовищный. Девять из десяти – в ноль.

– Потому и преимущество наше. Алгоритм точнее любых аналитиков. Он отсеет мусор, оставив тех, кто взлетит.

Конечно, это была ложь. Не алгоритм, а память. Знание будущего. В каждом имени, в каждом тикере Платонов уже видел исход.

– Посмотрим список, – произнёс он.

Гонсалес, словно ждал этого сигнала, распахнул папку. На стол легли документы, пахнущие свежей типографской краской. Шорох страниц разрезал тишину.

– Три миллиарда – на инфраструктуру, – сказал Платонов, обводя пальцем цифры. – Это основа.

На январь пятнадцатого акции Nvidia стоили меньше пяти долларов. Мелкая компания на периферии рынка, никому не нужная. Но именно она станет сердцем будущего – тем самым двигателем, который заставит искусственный разум вращаться быстрее света.

И это было только начало.

Среди строк инвестплана мерцали названия, которые пока мало кому что говорили: Databox и Snowplace. Маленькие компании, прячущиеся в тени гигантов, словно молодые деревца под кроной старого леса. Через десять лет каждая из них превратится в колосс стоимостью свыше сорока миллиардов долларов. А сейчас их можно было забрать целиком – за какие-то двести пятьдесят и триста миллионов. Почти даром.

Пахло бумагой и тонером, когда страницы с цифрами перелистывались в руках Гонсалеса. Металлический привкус от стального зажима на папке отдавался холодом в пальцы.

– Ещё три миллиарда – в компании на стыке ИИ и медицины, – произнёс Сергей Платонов, глядя на таблицу, где ровными рядами стояли строчки: Deepgenome, Relay Pharma.

Deepgenome – будущий властелин геномной аналитики, пока стоил всего полмиллиарда. Relay Pharma, корпорация, что когда-то создаст лекарства, подстраивающиеся под строение белков, тоже оценивалась лишь в пятьсот миллионов. Самое время собрать эти жемчужины с песка, пока они не превратились в алмазы.

Если бы всё ограничивалось жаждой прибыли, жизнь была бы проще. Но за цифрами и схемами пряталась иная цель – не деньги, а лечение. Ради неё предстояло взбираться выше, туда, где воздух редкий, а путь к спасению напоминает горный перевал.

– Последние полтора миллиарда – самые важные, но…

Фраза оборвалась: стюардесса подошла к креслу, склонилась вперёд, её голос утонул в мягком шуме турбин.

– Господин Платонов, скоро посадка в Филадельфии.

Взгляд скользнул к часам – стрелки уверенно подползали к отметке сорок минут полёта.

– Остаться с вами? – спросила Крейн, поднимая голову.

– Нет. Возвращайтесь в офис, займитесь всем, о чём говорили сегодня. Остальное обсудим через два дня.

– Через два…, – Она на мгновение задумалась, прищурилась. – Это что-то важное?

– Можно сказать и так.

– Филадельфия… Речь идёт об RP Solutions? – в голосе зазвучало профессиональное чутьё.

Память у неё была цепкая – одно слово, и она уже выстраивала связи.

– Если это касается инвестиций, то, возможно, я могла бы…