Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона. Часть вторая - Владимир Германович Корешков

располагает. На моей кровати сидела в черном эсэсовском мундире, закинув ногу на ногу, по-другому она сидеть не умела, женщина-акула Кейша Суареш собственной персоной. Подзывая меня наманикюренным пальчиком, хищно улыбаясь в тридцать два зуба, как и положено улыбаться женщине-акуле. По квартире витал стойкий аромат ее тяжелых духов. Скажу честно, я остолбенел.

– Черт побери, Кейша. Как ты сюда попала? – все, что мог спросить я, подходя к ней. Как будто находясь под действием гипноза, откликаясь на ее зов пальчиком. Так обычно бараны на привязи идут к мяснику под нож или кролики сами заползают в пасть оголодавшему удаву.

– Ты забываешь, дорогой, в какой организации я служу, – сказала она, распахивая полы моего халата и запуская под халат руку.

Я от неожиданности чуть не подпрыгнул и не заорал: «Ты руки мыла?»

Увидев, как я дернулся, Кейша заворковала своим хриплым голоском:

– Что, не ждал, милый? Неужели не рад меня видеть и совсем не соскучился по своей любимой невесте? Нет, вижу, что ждал, и вижу, что соскучился.

Я, конечно, совсем не знаком с такой наукой, как медицина, и поэтому не силен в ней, но где-то читал или слышал, что у человека с похмелья сильно повышается артериальное давление и кровь с усиленным энтузиазмом приливает ко всем органам, а у мужчин больше всего именно к этому выступающему непосредственно за пределы его таза органу. Так что здесь не совсем ее заслуга, но истолковала сей пикантный момент она по-своему. Кейша, победоносно улыбаясь, продолжала активно разминать руки, нет, правильнее было сказать, разминала руками очень важную часть меня, ту часть, которой дорожит любой мужчина, и делала это чертовски хорошо, доставляя мне удовольствие.

Кейша торжествующе посмотрела на меня снизу вверх, так, как когда-то смотрели на чернь двигавшиеся на колеснице, запряженной белыми лошадьми цезари-триумфаторы, вводя после очередной виктории на поле битвы над варварами в древний Рим свои легионы, овеянные легендами и славой. Ее карие глаза постепенно начинали еще больше темнеть, становясь бешеными, по учащенному дыханию и обезумевшему взгляду я понял, что Кейша завелась. Так обычно, с пол-оборота, заводится тяжелая сельскохозяйственная уборочная техника, которую, когда заведешь, остановить очень трудно.

Сомкнув жадные губы, она сделала мне еще приятнее. И хоть в мозгу пронеслось дежурное «присосалась как пиявка», надо отдать ей должное, делала она это мастерски, я бы сказал, высокохудожественно. По этой части она была большая мастерица и вне конкуренции. Когда я уже был совсем близко к тому, чтобы, так сказать, облегчить душу и тело, она, очень тонко уловив сей нюанс, резко оторвалась от меня, выпрямилась, продолжая подленько так смотреть мне в глаза, победно улыбаясь. После чего, слегка толкнув меня в грудь обеими руками, заставила снопом упасть на спину на расстеленную кровать, которая вряд ли предполагала, что ее сегодня будут испытывать на прочность и использовать не совсем по назначению.

Я не сопротивлялся, не говорил нет. Человек слаб, а с похмелья слаб вдвойне. Кейша, не раздеваясь, оседлала меня, только чтобы не мешала, как можно выше задрала черную форменную юбку, усаживаясь на меня поудобнее. Она знала, что делала, медленно, сантиметр за сантиметром насаживая свое обжигающе горячее лоно на мое восставшее, не то с похмелья, не то от желания – я так и не определился, естество. На ней отсутствовала очень важная часть женского туалета – трусики, значит, заранее была уверена в том, что обязательно получит то, чего хотела – вот стерва! Кейша поглотила меня полностью, животно застонав при этом. После чего затихла, плотно закрыв глаза, не двигаясь, уйдя в себя, переживая момент. «Сейчас начнется», – с тоской подумал я. И точно началось, гром грянул, вулкан взорвался, плотину прорвало – и понеслось. «Спасите! Помогите! Акула!» – мысленно заорал я.

Ночь была омерзительной. На помощь мне, естественно, никто не пришел, я уже не говорю о том, что не получил так ожидаемого и нужного для меня отдыха и сна. Я словно попал на цирковое представление жонглеров, только я не был посетителем этого чудо-аттракциона и не сидел ни в амфитеатре, ни на первом ряду. Я был той самой булавой, которой искусный жонглер манипулирует, все время подкидывая ее вверх, заставляя до тошноты вращаться в воздухе. Кейша всласть поглумилась над моим измученным телом, у меня было ощущение, что меня выбросили из геликоптера с приличной высоты, и я со всей дури шмякнулся об землю, поэтому в моем бедном организме не осталось ни одной целой косточки.

Черт бы тебя побрал, дядя Роланд, хорошо давать приказы – сделай то, сделай это. Ведь это ты подкинул идейку, что с Кейшей Суареш надо поддерживать хорошие отношения, она нам может пригодиться. Только мне эти хорошие отношения постоянно выходят боком, вместо того, чтобы выгнать сразу же, как только увидел женщину-акулу, из своей постели, после чего спокойно заснуть и внимательно досматривать уже десятый сон, я здесь черт-те чем занимаюсь. Акулы – хищницы, они не понимают хороших отношений. Сколько акулу ни корми, она все равно тебя сожрет.

К утру женщина-акула, наконец, насытилась, повернулась на бок, закинула мою руку на себя под тяжелую грудь, крепко держа ее своими цепкими ручками, видимо, совершенно справедливо полагая, что я сбегу. Я не люблю так спать, мне нужна свобода, но ради большого и нужного дела стерпел и это. Как только я смежил веки и начал проваливаться в тяжелый сон, достаточно деликатно, но в тоже время крайне нудно, настойчиво и с очень тонкой издевательской ноткой запел будильник, типа «Пора вставать. А ты не выспался? Какая жалость, что же ты так, надо было себя заставить. Теперь уже ничего не попишешь. Утро настало». Жутко захотелось растоптать, разбить его, чтобы он наконец заткнулся. Я оторвал руку от тяжелой Кейшиной груди и так-таки заставил замолчать эту сволочь – будильник, – от души прихлопнув его рукой. Глядя на то, что Кейша никак не реагирует на прозвеневший будильник, я, надеясь на то, что она случайно его проигнорировала, просто не расслышала, поинтересовался:

– Дорогая, а тебе разве на службу не надо?

– Нет, дорогой, я сегодня взяла отгул, так что подожду тебя здесь. Ты рад?

– Я просто счастлив. Ты даже не представляешь, как я счастлив, – сказал я сквозь зубы, вставая и протирая глаза.

– Ну и хорошо. Тогда до вечера, любимый, – сонно сказала Кейша, накрылась одеялом и сладко засопела.

Я покачиваясь протопал в ванну, спать хотелось ужасно, в глаза словно песка насыпали. Посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся – ну и видок, в гроб краше кладут. На шее два засоса, на правом плече след от укуса – интересно, интенсивная терапия, включающая в себя сорок уколов против бешенства, мне точно не понадобится? Стоп. Мне вдруг стало любопытно, нет ли у меня где-то еще укусов. Я осмотрел себя более внимательно, затаив дыхание, скосил взгляд вниз, фу-у, слава богу, все в порядке – там нет. А вот спина вся в глубоких, багрово-синих бороздах – автограф от Кейшиных острых ноготочков, ее, так сказать, фирменный почерк. И еще я весь как лакмусовая бумажка, буквально пропитан пряно-мускусным запахом ее тела.

Сейчас подумал о том, что Кейша остается у меня, встанет бодрая, прекрасно выспавшаяся, а значит, меня ждет еще одна такая же ночь. Мне стало совсем хреново. Господи, за что? Чем я так прогневил тебя? В голову прокралась мыслишка, а что, если застрелиться. В данный момент мне эта, казалось бы, крамольная мысль показалась довольно интересной, свежей, я бы даже сказал чрезвычайно новаторской и достойной всестороннего осмысления и обсуждения. Выйдя из душа, посмотрел в окно. Лесная полянка под проливным дождем больше не радовала. Одевшись, закинув в себя один бутербродик, больше не хотелось, и «полирнув» его чашкой крепкого кофе, еле передвигая ноги, я, кляня на чем свет судьбу-индейку, потопал