Смерть во имя истины - Анна Велес

попала в мир. И будто бы отец Иоким разбудил те силы. Но чего бы то ни было конкретного о таинственных силах, о том, как мог настоятель наш разбудить их, он не говорил. Это слишком пугало его.

— Благодарю тебя за сведения, что могут помочь мне, — сказал Саймей, чуть подумав.

— А я благодарен тебе, что изложил ты некое видение событий, — ответил любезно брат Лукас. — Соблазняет меня мысль узнать у тебя, что же стоит за всеми этими страшными вещами на самом деле, но я не поддамся соблазну.

— Я бы и не ответил тебе, — признался Посланник.

— Я знаю, — смиренно кивнул старейшина. — Могу я только предположить, что смерть брата Дария так же не естественна, как и погибель настоятеля нашего. Так как знаю я, что был он крепок здоровьем и не так стар, как казался. Да и слишком своевременной кажется смерть его в виду событий, связанных с отцом Иокимом.

— Возможно, что так, — уклончиво ответствовал Саймей. — Теперь же позволь поблагодарить тебя еще раз за беседу.

Кивнув на прощание, Саймей в сопровождении Арама пошел дальше.

— Начинаю я понимать, что в скором времени придется составить мне неприятную беседу с будущим вашим настоятелем, — рассудил Саймей вслух, обращаясь к Араму.

— Стоит ли тебе обращать на него внимание, — ответил юноша, но его голос не был так беззаботен, как ему хотелось показать.

— Я помню про твои несчастья, юноша, — серьезно сказал Посланник. — И все равно этого так не оставлю. Заодно, может быть, мне удастся так запугать брата Иссу, что он и меня тоже оставит в покое.

Арам чуть улыбнулся. Они подходили к покоям брата Веспаса.

— Присядем, — предложил лекарь, опускаясь на тот же стул, где сидел в прошлый раз и так же жестом пригласил их устроиться напротив него. — Тебя, брат, интересует, как погиб брат Дарий? И сразу скажу тебе, что подозрения твои верны. Даже состояние тела его не могло скрыть раны, на голове.

— Ему проломлен был череп? — уточнил Посланник.

— Предмет был острым и неровным, — кивнув, продолжил рассказ брат Веспас. — Ты прости меня, но не стал я проверять рану, искать возможные остатки, какие могли быть и говорить о природе оружия.

— Оно и не важно, — согласился Саймей. — Важно то, что самого оружия там не было.

— Именно так, — подтвердил лекарь.

— Это мог быть камень, — предложил Арам свою догадку. Наконец-то он перестал бояться вступать в разговор, доверяя учителю в том, что не станет тот гневаться на замечания его.

— Ты прав, юноша, — ответил ему брат Веспас. — Я тоже склонен думать именно так.

— Но это значит, что кто-то пришел в тот день печальный к затворнику с уже приготовленным оружием, — продолжал послушник.

— Я предполагаю, что так, — согласился с ним и Саймей. — И получаем мы выводы о том, что эти два преступления были связаны, ибо злоумышленник готовился к ним заранее.

— Означает это и то, — заметил весомо лекарь. — Что шел к жертвам своим злоумышленник, точно зная, что не оставит их в живых.

— О да, — грустно отозвался Посланник. — Но пока не имею я уверенности, что та ненайденная рукопись стоила сих двух смертей.

— Либо же, такова была печальная плата за молчание о словах, что запечатлены в ней, — продолжил брат Веспас. — А потому кажется мне, что эти две смерти не последние. Рукопись же мы так и не обнаружили.

— Если она вообще существует, — усомнился Арам. — Да и не могу я постичь, что же за страшная тайна могла содержаться в ней об общине нашей, что вокруг нее развертываются столь страшные события.

— Я же не могу понять, кому выгодно скрывать эту неизвестную тайну, — молвил Саймей.

— Пока вопросов больше, чем ответов, — подытожил лекарь их размышления. — Есть ли еще что-то, что хотел бы ты услышать от меня, брат?

— Да! — оживился Посланник, отбросив задумчивость свою. — Расскажи мне, брат, что за история случилась с братом Дарием пять лет назад, после кторой и вынужден был он принять обет затворника.

— В истории той приятного мало, — досадливо поморщившись, сказал лекарь. — В то время брат Дарий, который отличался некоей грязной страстишкой, начал выражать внимание свое навязчивое одному из братьев наших. Ведомо ли тебе, что за грязная страсть была у затворника?

— Ведомо, — сухо ответствовал Саймей. — А тот, кому выражал брат Дарий симпатию? Это некий брат Эммануил?

— Он самый, — парис живо кивнул, довольный, что не придется ему вдаваться в нежелательные пояснения. — Сам же брат Эммануил не разделял пристрастий брата Дария. Более того, он состоял с ним в родстве и не столь дальнем. Эммануил возрастом будет годами тремя моложе тебя, Саймей. И приходился он брату Дарию племянником по вторичной ветви.

— Полагаю, отец Эммануила приходился брату Дарию двоюродным братом? — уточнил Посланник, каковой не очень разбирался в хитростях связей семейных.

— Верно, — подтвердил лекарь. — Оба брата о родстве ведали, однако затворника это не остановило. И вот в один день, Эммануил объявил, что намерен дать обет одиночества. Был он приятен в общении и имел много собеседников и друзей меж братьями. Потому мы были решением таковым удивлены. Но никто не посмел лишать его этого права. И брат Эммануил затворился. Дарий же пребывал от этого в раздражении и злобе. Как полагаю я, исчезновение с глаз его объекта страсти привело брата нашего в ярость и расстройство, а потому начал он…без разбору и утайки справлять страсти свои в Шалеме с неизвестными мужами, которые были склонны к таковым забавам.

— Как? — изумился Посланник. — Мне говорили, что брат Дарий был в весьма почтенных годах. Неужто он все еще сохранял силу?

— Силу он сохранял, — насмешливо улыбаясь, подтвердил лекарь. — Однако лет ему было и не столь много. Ко времени событий тех не набрал он и шести десятков лет.

— Слышал я, что люди греховные, каков был и брат Дарий, — вступил Арам в разговор. — Стареют телом ранее, чем люди благоверные и праведные.

— Возможно, — подумав, согласился Посланник. — Тем более что и характер затворника был жесток, что тоже портит тело, как говорят люди мудрые. Продолжай же, брат.

— Не прошло и нескольких месяцев, — послушно рассказывал брат Веспас. — Как брата Дария поймали в тот момент, когда навязывал он себя одному из послушников. Юноша был напуган, более того, тело его было в синяках и ссадинах. Виновником их появления назвал послушник брата Дария. Позже, когда привел я послушника того к себе, то выяснил, что та попытка была не первой. И происки брата нашего беспутного увенчались успехом. Самое же неприятное заключалось в том, что юноша не только подвергся грязному насилию, но получил от