Герой Великой Нави - J. R. Crow

— Я читала о них! — воскликнула Лиара. — Но всегда считала, что рахни были уничтожены во времена рахнийских войн! Это было почти тысячу лет назад, а может больше.

— Погоди, то есть эта дрянь, что сейчас ползают по станции и убивает все подряд — твои дети? — навью больше интересовали практические вопросы.

— У нас украли наши яйца, похитили у наших детей прежде, чем они научились петь. Они хотели превратить их в зверей войны. В жвала, лишенные собственных песен. Нашим старшим хорошо в тишине, но дети знают лишь страх, если им никто не поет. Страх сокрушил их разум. Они потеряны в тиши. Их нельзя спасти.

— Я понимаю, — протянула Лиара, когда рахни замолчала. — Ребенок, годами запертый в шкафу вряд ли вырастет нормальным.

— То есть, ты не будешь меня сейчас обвинять в том, что я застрелила двух, трех… нескольких, — в голосе Джейн послышалось смущение. Она даже предположить не могла, что агрессивные насекомые окажутся частью вполне разумного вида.

— Им нужно даровать покой, — с тихой печалью ответила рахни. — В том виде, в котором есть, они будут чинить лишь вред. Это прискорбно. Но необходимо.

Она помолчала, что-то обдумывая.

— Но прежде чем ты займешься нашими детьми, мы стоим перед тобой. Как ты станешь петь? Ты отпустишь нас? Должны ли мы вновь утихнуть?

— Это зависит от того, что ты собираешься делать, оказавшись на свободе, — резонно заметила Шепард. — Насколько я помню, твои предки устроили в галактике резню.

— Мы… — привычно начала рахни, но затем решила поправиться, — я не знаю, что было во время войны, — короткая пауза. — Мы лишь слышали диссонанс, песню цвета маслянистых теней. Мы были лишь яйцом и во сне слышали плач нашей матери. Теперь бы стали искать тайное место, чтобы учить наших детей гармонии. Лишь когда они поймут ее, мы сможем вернуться.

— Звучит убедительно, да? — Джейн повернулась к Лиаре, ища поддержки. Ее посетило редкое и, казалось бы, оставленное на Иден Прайм чувство, что сейчас должен решаться вопрос не ее уровня компетенции. Одно слово, один выстрел — и целый народ будет уничтожен. Или получит право на жизнь. Нестерпимо хотелось позвонить комиссару, Советнику, Князю, наконец.

— Я не думаю, что мы имеем право выносить ей приговор, — твердо произнесла доктор Т’Сони.

— Ладно, — определилась Джейн. — Сейчас я тебя выпущу. Но без глупостей.

Она нажала на панель, встроенную в стену, и клетка уехала куда-то вниз, освобождая рахни.

Та не спешила. Она медленно подошла к капитану и мягко, почти нежно дотронулась до ее лба кончиками щупалец.

— Ты не доверяешь нам. Но коснувшись твоих струн, мы думаем, что ты способна увидеть нашу песню. Позволь же показать тебе ее вкус. Вспомни место, что заставляет тебя услышать гармонию.

При слове «гармония» в голову Джейн всегда приходила одна картина — синяя гладь озера в горной долине, тянущиеся к небу пики, покрытые снежными шапками и свежий запах цветов, что раскрываются по весне. В то время как другие достопримечательности оставались всего лишь записью на задворках памяти с кривоватой отметкой «посещено», это было, кажется, единственное место на Земле, куда навья любила возвращаться в сотый и тысячный раз. Оно словно не подвластно времени.

И едва успела Джейн нарисовать долину в воображении, как тонкие щупальца рахни коснулись ее лба еще раз. Навья инстинктивно зажмурилась. А потом мир, которым она привыкла его ощущать, исчез, сменившись чем-то. Это что-то можно было бы сравнить с очень реалистичной галлюцинацией, но вряд ли в мире существовал наркотик, способный вызвать такое искажение реальности. Вкус, зрение, обоняние, слух и тонкое ощущение переплетения энергий, что обычно воспринимались как что-то отдельное, слились в одно неделимое целое, и ни одна воля не смогла бы разделить его на составные части. Песня белого и голубого цвета, чьи ноты имели горьковато-сладкий вкус, лилась со всех сторон, наполняя воздух цветочным ароматом волшебства. Расцветая в глубине, она воплотилась в жаркое крещендо, затягивая в высь черно-фиолетовых аккордов.

Внезапно все закончилось. Шепард согнувшись, сидела на полу, а руки Лиары тревожно поддерживали ее за плечи. На миг навья представила, как она пускает пулю в лоб таинственному созданию, и тотчас видение заветной долины окрасилось в кроваво красный, как будто это действие навеки осквернит милый сердцу образ.

— Капитан, с вами все в порядке? — голос азари звучал издалека, как будто из-за плотной ватной стены.

— Иди отсюда, — Джейн с трудом подняла онемевшую руку, указывая на ворота отсека. — Пока я не передумала.

— Ты дашь нам шанс сочинить новую музыку? Мы будем помнить. Мы станем петь о твоем всепрощении нашим детям, — в последний раз проговорила мертвая азари, после чего мешком повалилась на пол. Рахни благодарно кивнула и величественно, иначе и не скажешь, зашагала прочь.

— Ничего не спрашивай, — пресекла навья еще не начавшийся, но уже написанный на лице Лиары вопрос. — Я в любом случае не смогу описать это словами.

Она медленно, как после долгого сна, поднялась на ноги и пару минут стояла, пытаясь вернуться в «здесь и сейчас».

— Идем, — наконец собралась Джейн. — У нас еще есть дела.

Лиара чуть заметно помрачнела. Последним неоконченным делом на этой станции была Бенезия.

Дальнейший путь выдался относительно спокойным.

Тали, ожидавшая на балконе, ограничилась скупым комментарием:

— Я считаю, что вы поступили правильно, Шепард.

По боковому коридору отряд добрался до входа на станцию. Вагонетка с призывно открытыми дверями была темной и безжизненной, но несколько умелых манипуляций кварианки с пультом управления вернули ей энергию. Тихо загудев, вагон тронулся, увозя спутниц вперед, к концу путешествия.

Поездка длилась недолго. Спустя смешные несколько минут — и отряд уже стоял на другой станции, точной копии первой. За станцией начинался другой коридор. И хотя он был похож на все прочие на Вершине 15, нельзя было не заметить, что здесь нет того ощущения запустения, что не покидало навью в основном здании. Кажется, «Расселина» была последним оплотом, призванным защитить обитателей комплекса, если эксперименты выйдут из-под контроля.

— Наверное, нам туда, — предположила Тали, найдя взглядом табличку «Центральный пульт».

Предположение оказалось верным: едва открылась дверь, отмеченная той же надписью, на возвышении в центре помещения спутницы увидели одинокую фигуру у письменного стола рядом с длинной панелью приборов. Ошибки быть не могло — та же горделивая осанка, длинные темные одежды и высокий головной убор — матриарх выглядела точь-в-точь как на той видеозаписи, что была продемонстрирована Совету Цитадели.

Она не оторвалась от своей работы, даже когда открылась дверь, но Джейн не покидало ощущение, что их присутствие не осталось незамеченным. И верно —