Господин Орлов - Redstone

была валькирией во плоти. Высокая, светловолосая, с косой толщиной в руку и глазами цвета чистого льда. Она двигалась по горным тропам с легкостью и силой, которые поразили бы даже моих гвардейцев. Она не говорила о политике или искусстве. Она говорила о циклах урожая, о породах скота, о способах копчения рыбы и о том, как читать следы зверя на снегу. В ней не было ни капли жеманства или аристократической спеси. Она была прямой, честной и невероятно сильной духом. Она была самой землей, первозданной и несокрушимой. В ней я видел идеальную хозяйку для моих новых сибирских просторов, женщину, способную родить здоровых и сильных детей, настоящую праматерь нового народа.

Третьей и последней кандидаткой стала **Великая княжна Ксения Александровна**, восемнадцатилетняя дочь самого Императора. Наше свидание было самым формальным и проходило в Петербурге. Мы совершили прогулку по Летнему саду, а затем отобедали в моем городском особняке под бдительным присмотром фрейлин. Ксения была воплощением русской красоты, как ее описывали в романах: нежная кожа, огромные серые глаза, русая коса. Она была застенчива, воспитана в строжайших правилах, но при этом обладала тихим умом и добрым, сострадательным сердцем. Наш разговор касался литературы, благотворительности, истории России. Она не обладала политическими амбициями Изабеллы или практической хваткой Астрид, но в ней было нечто большее — легитимность. Брак с ней делал меня не просто верным подданным, а полноценным членом императорской семьи. Он навсегда вплетал род Орловых в ткань династии Романовых, делая моих будущих детей носителями крови царей. Это был самый сильный политический ход из всех возможных.

Вернувшись в родовой особняк на Английской набережной, я впервые в своей бесконечной череде жизней оказался в тупике. Мои потоки сознания работали без остановки, просчитывая варианты, но не могли выдать однозначного ответа.

* Изабелла — идеальный партнер для управления внешней политикой и дипломатией. Союз с ней укрепит позиции России в Южной Европе и Средиземноморье.

* Астрид — идеальная мать-основательница для моего сибирского проекта. Она даст здоровое и сильное потомство и станет символом слияния человека с природой, символом новой, сильной расы.

* Ксения — идеальный символ единения старой и новой России. Брак с ней укрепит мою власть внутри страны до абсолюта и обеспечит моим наследникам бесспорное право на лидирующие позиции в Империи.

На семейном ужине отец, Дмитрий Алексеевич, видя мое задумчивое состояние, прямо спросил:

— Ну что, сын? Твоя матушка вся извелась в ожидании. Сделал ли ты свой выбор, князь?

Я поднял на него глаза и, к удивлению всей семьи, честно ответил:

— Не могу, отец. Впервые в жизни не могу принять решение. Каждая из них — сокровище. Изабелла — острый ум и политический гений. Астрид — несокрушимая сила и здоровье нации. Ксения — сердце и душа самой России. Я не знаю, кого выбрать.

В столовой воцарилась тишина. Мои братья и сестры смотрели на меня с изумлением. Человек, который играючи менял судьбы мира, не мог выбрать себе жену.

* * *

Через неделю пришло приглашение, от которого нельзя было отказаться. Императорская семья устраивала в Екатерининском дворце Царского Села грандиозный бал в честь победоносного окончания войны и «воссоединения с землями Японскими». Были приглашены все. Весь свет не только России, но и мира.

Это было не просто торжество, это была демонстрация силы. По золоченым залам прогуливались европейские монархи и наследные принцы, американские миллиардеры вроде Рокфеллера и Карнеги, приехавшие лично поглядеть на человека, обрушившего мировые рынки и создавшего новый центр силы. Здесь были великие ученые — я лично пригласил Николу Теслу, Дмитрия Менделеева и даже Томаса Эдисона. Был Лев Толстой, хмуро взиравший на блеск и роскошь. И, конечно, здесь были они. Все три мои «невесты», сияющие в свете тысяч свечей. Изабелла в алом шелке, похожая на экзотический цветок. Астрид в простом, но элегантном платье цвета морской волны, возвышающаяся над толпой, как статуя. И Ксения в белом, как у дебютантки, платье, смущенная и прекрасная в своей невинности.

В разгар вечера ко мне подошел адъютант императора и тихо произнес:

— Ваша Светлость, Государь желает видеть вас в Малахитовой гостиной.

Сердце мое, которое я давно считал лишь функциональным органом, пропустило удар. Я проследовал за адъютантом. В гостиной, отделанной уральским малахитом, находились трое: сам император Александр III, наследник-цесаревич Николай и личный адъютант государя.

Император сидел в глубоком кресле, массивный, как медведь.

— Проходи, князь, садись, — его голос был усталым, но властным. — Ники мне тут поведал о твоих душевных терзаниях. Говорит, выбрать не можешь. Горе у тебя.

— Это правда, Ваше Величество, — я склонил голову. — Каждая из девиц достойна стать княгиней Орловой.

— Хм, достойна… — Император погладил свою окладистую бороду. — Знаешь, кто ко мне подходил час назад? Кайзер Вильгельм. Суетился, рассыпался в комплиментах. И все намекал, что его племянница, принцесса Виктория Прусская, просто создана для тебя. Говорит, такой брак навеки скрепит союз наших империй. Убеждал меня, что немецкая принцесса — лучший выбор для тебя и для России.

Император посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, в котором я не увидел ни тени отцовской теплоты. Это был взгляд монарха, взвешивающего на весах судьбы государств.

— Выбор жены для такого человека, как ты, князь, — это не дело сердца. Это дело государственной важности. Очень государственной… Ступай. Веселись. Я подумаю над твоим «горем».

Я встал и поклонился. Вместе со мной из гостиной вышел Николай. Он по-дружески хлопнул меня по плечу, пытаясь подбодрить.

— Не переживай, Саша! Отец — мудрый. Он обязательно разберется с терзаниями твоего сердца и поможет тебе!

Эти слова, сказанные с искренней дружеской заботой, прозвучали для меня как похоронный звон. Я внезапно с леденящей ясностью понял. Император не собирался мне «помогать». Он собирался *приказать*. Мой брак будет не моим выбором. Он станет результатом политического торга между ним, кайзером и другими монархами. Моя жена будет выбрана не за ум, силу или доброту, а по принципу наибольшей выгоды для Российской Империи в данный конкретный момент.

Праздник гремел. Оркестр играл вальс Штрауса, дамы и кавалеры кружились в вихре бриллиантов и шелков. А я, князь Александр Орлов, самый могущественный человек в мире, стоял в углу у фуршетного стола, механически держа в руке бокал с шампанским. Мое лицо было непроницаемой маской, но внутри все похолодело. Я, перекраивающий мир по своему желанию, оказался в позолоченной клетке. И ключ от этой клетки был в руке у Императора.