Сага о Головастике. Кристальный матриархат - Александр Нерей

— Сейчас расплачусь, а вечером на дирижабле прилечу и всё на него погружу. Он у меня не самый большой, но летает любо-дорого. Подтверди, Димка, — наврал я с три короба и толкнул мечтавшего о брате мальчугана.

— Да ну, — не поверили мне работники.

— Коромысло гну! — отбрил я точь-в-точь, как дед Паша. — Сказал, заберу. Значит, заберу. По мешку морковки и капусты нам. Я бы и фасоли, и мёду с яблоками набрал, да мне некогда собирать всё до кучи. Кто деньги получает?

— Я. Семён Ольгович. Агрономлю помаленьку, как мамка научила. Мешки только вот, на складе. Может, на утро сговоримся? Мы тебе всё, что закажешь, приготовим. И денег вперёд не возьмём, — предложил мне парень с женским отчеством, вернее, с матронимом.

— Дело говорит, — загудели фуфайки. — И нам бы подсобить, чтоб на ту сторону хоть маленько капусты передирижабить? Ивана нашего с лодкой унесло в сторону Новокубанки. Самогон клятый до беды довёл.

— Значит, сегодня вечером не сможете приготовить? А то я подальше от чужих глаз дирижабль держу. Днём на нём почти не летаю, — соврал я, не обращая внимания на закубанские разговоры и планируя с темнотой заняться перетаскиванием овощей на балкон Настиной квартиры.

— Чехурда! — позвал кого-то парень. — Смотайся за мешками.

— Кацапу же и мёд нужён, и яблуки. На себе всё потащу? Пролётку даёт пусть, — категорически заявил мужичок в насмерть засаленной фуфайке.

— Сколько и чего вам привезти? Мы мигом сорганизуем, — предложил Ольгович.

— А... а что у вас есть? — растерялся я.

— А всё у нас есть, — огрызнулся парень.

— Мне для сестры всего помаленьку надо. Чтобы ей с Димкой до весны хватило. А что именно, понятия не имею. Картошка, капуста, морковка, свёкла, тыквы, лук… — начал я перечислять всё, что знал об огородах и их растениях.

— Ясно. Если на двоих, то три мешка картошки, мешок лука, ведро фасоли, мешок свёклы, мешок яблок, пара мешков капусты, один морковки, один с тыквой. А мёду сколько? Может, сами к мамке сходите? И расплатитесь сразу, — предложил парень.

— Нет-нет. Я с тётками общаться не умею, — отказался я. — Что делать, ума не приложу. Может ты всё, что перечислил, привезёшь и сюда на поле сложишь, а я после… Ну, когда на дирижабль загружу, приду чтобы рассчитаться. Не думай, я не вор. Я и вперёд денег дам, сколько попросишь.

— Хорошо. Три надюшки давай. На эти деньги мы тебе всего наберём. Гору целую продадим. В обиде на станичников не будешь. Слово даю. Крест святой, как у тебя на шее, целую. Забирай потом всё дирижаблем своим. А ежели ещё чего понадобится, милости просим к нашему берегу, — предложил Ольгович.

— Что думаешь? — спросил я у младшего покупателя.

— По рукам, — выдал своё решение Димка.

Я нащупал три серрублика в кармане и протянул их парню.

— За мешки отдельно? — вспомнил я про тару. — Может, добавлю, чтобы по-честному получилось? Или вам что-нибудь из города привезти?

Я выгреб из кармана красномедную мелочь и добавил ещё двадцать копеек к трём монеткам, которые мужички называли надюшками.

— Нам ничего, кроме бочкотары не надо. Её в Майкопске делают, а это далеко. Так что, спасибо, — сказал мне парень и получил деньги.

— Значит, я вечером с дирижаблем, а вы к тому времени всё приготовите. Бывайте здоровы, — попрощался я со всеми разом.

Димка убежал куда-то к берегу Кубани, а я поплёлся за ним, высматривая ориентиры, на которые собрался целиться в сумерках, чтобы не промазать мимо покупок.

Когда приметил всё, что нужно, догнал счастливого мальчугана, который, скорее всего, ни разу толком не бывал на Кубани с её стремительными перекатами и водоворотами, омутами и, торчащими то тут, то там, стволами смытых половодьем деревьев.

Нагулявшись, как следует, мы, с помощью Кристалии, вернулись к порогу пятиэтажки. По плану у меня была готовка обеда, разбор покупок и подсчёт оставшихся денег. Ещё я собирался узнать про устройство подвала. Так всё и сделал, а хозяйственный мужичок Дмитрий во всём был помощником и учителем. Он и покупки разобрал, и посуду вымыл, и рассказал, где можно купить керосин для плитки, чтобы приготовить на ней что-то среднее между обедом и ужином.

Я слетал в нужное место, привычно стартовав с балкона, наполнил на десять копеек канистру пахучей огнеопасной жидкости, и через полтора часа всё было готово, разложено и посчитано.

До открытия магазина оставалось куча времени, и я вспомнил о мебельном спецмаге, что за Сенным переездом.

— Айда в специальный магазин. Глянем на кровати, диваны. Ты не против?

Да разве этот мамкин радетель будет против такого? Димка закивал и ускорил поедание своей порции картошки с растопленным куском сливочного масла.

— Напомнишь крупы разной набрать и макарон. А то картошка, да картошка. Договорились?

«Девятнадцать серрубликов с мелочью, — посчитал я оставшиеся в кармане деньги. — Много их точно не бывает. Так что, лудите, Александр Васильевич. И про Ливадию помните. Там тоже поддержка нужна. А что если ту Настю притащить сюда на подмогу с овощами? Пусть нарежет капусты, наквасит, и всего остального наколбасит, — размечтался я о сотрудничестве вдов. — Только вот, бочки делают в Майкопске. А я так далеко ещё не летал».

Я закончил мечтать, а Димка насыщать свой крохотный сиротский живот.

— Пора за кроватью для мамки, — приказал он тоном, не допускавшим возражений.

— Авоськи для кровати захватил? Тогда полетели.

* * *

Мы приземлились у мебельного магазина, похожего на наш крытый рынок, который на перекрёстке Советской армии и Шаумяна. Одноэтажное, но очень высокое здание в виде зала с огромными окнами и колоннами на входе.

— Что-то в Армавирах таких зданий многовато, — подумал я вслух, а Димка уже тащил меня к двери. — Невидимками пойдём? Погоди, я отвод глаз отменю.

Я попросил Кристалию об очередном одолжении и вошёл в магазин, на входе которого висела огромная вывеска «Спецмаг. Деревянная и металлическая мебель».

— Гольное ДСП с формальдегидом, а не деревянная, — возмущался чему-то интеллигентный мужчина, одиноко бродивший по залу с детскими люльками, табуретами, стульями и другими крупногабаритными