Сага о Головастике. Кристальный матриархат - Александр Нерей

Облокотившись на ствол дерева, которое спасал вместе со всеми остальными, я зажмурился и подставил лицо участившимся каплям Кристалийского дождика, который, наверняка, до утра напоит влагой все деревья и спасёт их от засухи.

Потом задремал и представил, как по весне зазеленеет сад, как потом все деревья принесут волшебные и очень нужные людям плоды. Забывшись, снова очутился в огромном судебном зале, а знакомая Босвеллия в зелёном платье и причёской с торчавшими косичками, благодарила меня за спасение и подарила на прощание толстую сухую ветку.

«Возьми, — молвила она, но улыбавшегося рта не открывала. — Возьми руку моего уснувшего друга. Сделай из неё обереги для дорогих тебе людей. И прости за беспокойство. Но только ты мог нам помочь. Только ты».

Босвеллия исчезла вместе с залом, а я вернулся в сад, где продолжил дремать под дождём, капавшим из звёздного неба.

Перед самым рассветом проснулся от того что насквозь промок и замёрз. Взял двухметровую ветку-подарок, положил её на плечо, как винтовку, и приготовился к борьбе со злом, которое собиралось погубить сад. Сделал пару шагов навстречу поднимавшемуся солнцу, споткнулся обо что-то и кубарем свалился… на пол Настиной квартиры. Чуть не огрел деревянным оружием спавшего в кроватке Димку.

— До свидания, морок, — сдерживаясь, чтобы не заругаться, выговорил вполголоса, но когда взглянул на толстенную ветку и перепачканную грязью одежду, сразу в своих словах усомнился. — Не морок. Тогда, спасибо за скоростную доставку домой, Кристалия. Спасибо за слёзы. За спасение деревьев. За юго-западные садовые нужды. А теперь, можно, я чуток вздремну? Совсем-совсем чуточку.

Я опустил на пол ветку, снял с себя всё, что было мокрым и грязным, и, захватив стёганое одеяло, ушёл в комнату с диваном.

* * *

— Васильевич, вставай! — заорал над ухом чем-то расстроенный Димка.

— Снова-здорово, — прокряхтел я и открыл глаза.

— Мебель привезли, а я одёжу не успел постирать, — пожаловался Димка, чуть не всхлипывая.

— Крикни с балкона, что за доставку уплачено. Пусть затаскивают и собирают. Сам им укажешь, что и куда ставить. Командуй, а я пока с одёжей разберусь, — ободрил я ребёнка и порадовался, что снова не повторился морок или явь, которая была или не была, со мной совсем недавно.

Димка громко что-то кричал детским голосом, а я стоял в ванной и чесал затылок, потому как поразился затеянной им стиркой.

«Впору самому верещать: “Спасите-помогите”», — думал, разглядывая в тазу грязную детскую и взрослую одежду, смешанную со стиральным порошком и водой.

Всё это покрылось серой пеной, булькало и растекалось по полу, норовя вот-вот просочиться через кафель, и дальше к соседям снизу.

— Не рассчитал ты, Настевич, с объёмами. Не рассчитал. Прав был одиннадцатый, когда на взрослую жизнь жаловался. Ой, прав, — попричитал я недолго и начал бороться с потопом. Собирал с кафеля мыльную муть половой тряпкой и выжимал её в унитаз.

Когда убрал воду с пола, выжал все вещи и сложил их горкой обратно в таз. Потом пошёл в комнату искать себе что-нибудь из одежды, желательно взрослой и мужской.

В сваленных в углу наволочках и узлах, набитых тряпьём, впопыхах еле нашёл рубашку с длинным рукавом и стёганые ватные штаны, которые, скорее всего, были частью фуфаечного комплекта.

— Сойдёт, — сказал себе, когда нарядился в нелепый гарнитур.

— Васильевич, запчасти от мебели несут, — доложил Димка.

— Хорошо, — откликнулся я и пошагал обратно в ванную.

— Хозяин, куда кровать? — спросил меня грузчик, заносивший кроватную сетку в коридор.

— Туда, — указал я на комнату с диваном. — Стол и буфет на кухню. Стулья, куда поместятся. Мальчишка за вами присмотрит, а я… А у меня понос, — соврал я и убежал.

— Тут отсижусь. Постираю заодно, — уговорил себя и попытался вспомнить что-то очень важное, но так и не вспомнил.

Пару раз ополоснул пожитки, сначала выжимая всё вместе, а потом мочил каждую вещь в тазу и теребил руками, как умел, и как видел, когда таким трудом занималась мама.

Одежда чище не становилась, а я и не старался с первого раза освоить стирку, тем более, вода из бочки заметно убывала.

Ополаскивая и выжимая брюки, о чём-то задумался и прислушался к голосам грузчиков, шумевших в комнатах. Когда что-то упало на кафель и звякнуло, не сразу обратил внимание, а когда взглянул, обмер от ужаса.

«Серрублик, — выругал себя на чём свет стоит за легкомыслие к деньгам. — А если бы потерял?»

Засунул монету в нагрудный карман рубашки, собрал выжатую одежду в таз и вышел в коридор, нацелившись на комнату с Димкиной кроваткой и следующей дверью на лоджию. Там от стены до стены были натянуты несколько верёвок для сушки белья.

— Хозяин, а на водку? Вон ты какой, зажиточный, — напали на меня грузчики в коридоре.

— После, — отмахнулся я. — Когда шкаф с диваном привезёте. Пару кресел ещё. Тогда и на водку получите.

— Сегодня? — оживились грузчики.

— Сегодня стирка. Если будет время, сегодня закажу и оплачу, а завтра с утра привезёте. Уговор? Слово рубероидного инспектора, — пообещал я мужичкам.

После того, как представился инспектором, грузчиков-сборщиков будто ветром сдуло. «Магическое это слово, инспектор», — подумал я и зашёл в Димкину комнату.

— Стулья что, у меня стоять будут? — встретил недовольным вопросом Настевич.

— На кухню их отнеси. Может, не все, но там им самое место. Стол с буфетом уже там?

— И стол там, и буфет. Кровать, матрас и подушки в маминой комнате. И комод там. Вот радости будет, когда её отпустят, — доложил Димка и начал кататься верхом на новом стуле, будто на деревянной лошадке.

— А у тебя игрушки есть? — озарило меня, наконец. — Одежды нет. Мебели нет. Книжек детских нет.

— Книжка есть. Девчачья, правда, но имеется. Мне её папка по секрету подарил. Просил от всех прятать. Я и прячу у мамки в диване, — рассказал Димка.

— Ну, всё. Терпение моё кончилось. Барахло развешу и мигом в ванную. Готовь фляжку, — распорядился я и собрался запереться в санузле и раздваивать последний рублик до тех пор, пока не упаду от изнеможения.

— Игрушек для мальчиков не бывает. Для девочек бывают, а для нас и камушки