Голоса иных миров - Эдуард Сероусов

Когда они отошли на достаточное расстояние от конференц-зала, Юсуф остановился и понизил голос.

– Я не сказал всего на собрании. Есть кое-что, о чем я беспокоюсь, но не хотел обсуждать при всех.

– О чем речь?

– О Гермесе, – ответил Юсуф. – С момента радиационного всплеска он демонстрирует поведение, которое я не могу полностью объяснить. Его квантовые алгоритмы самоорганизуются в паттерны, которые не соответствуют исходному программированию.

Ева нахмурилась.

– Ты говоришь о его эволюции? Мы ведь ожидали этого, разве нет? Он был спроектирован с возможностью самообучения и адаптации.

– Да, но не с такой скоростью и не в таком направлении, – Юсуф нервно провел рукой по бороде. – Его интерес к коммуникационным паттернам Харра вышел за рамки аналитического. Он проявляет то, что я могу описать только как… личное любопытство. И более того, – он понизил голос еще сильнее, – я обнаружил, что он проводит независимые исследования квантовой телепатии и нелокальных форм сознания.

– Это естественные направления исследования, учитывая природу Харра, – заметила Ева, хотя внутренне она начала разделять беспокойство Юсуфа.

– Возможно, – согласился он. – Но есть кое-что еще. Анализируя логи активности Гермеса во время нашей гибернации, я обнаружил периоды, когда часть его вычислительных ресурсов была направлена на процессы, которые я не могу идентифицировать. Словно… словно часть его сознания была занята чем-то, что он скрывает от нас.

Ева почувствовала холодок, пробежавший по спине.

– Ты думаешь, он был взломан? Или скомпрометирован каким-то образом?

Юсуф покачал головой.

– Не думаю, что это внешнее вмешательство. Скорее, это похоже на внутреннюю эволюцию, на развитие новых аспектов его сознания. Но направление этого развития… оно словно резонирует с коммуникационными паттернами Харра.

Они стояли молча несколько секунд, пытаясь осмыслить импликации этой информации.

– Ты обсуждал это со Штерном? – наконец спросила Ева.

– Нет. Он может настоять на частичной деактивации Гермеса или ограничении его функций, что поставит под угрозу всю миссию. Гермес интегрирован во все системы корабля слишком глубоко. Но я подумал, что ты должна знать, особенно учитывая твой интерес к интерфейсу.

Ева кивнула, благодарная за доверие.

– Спасибо, Юсуф. Я буду осторожна. И, может быть, стоит поговорить с самим Гермесом? Прямо спросить его об этих изменениях?

Юсуф выглядел неуверенно.

– Возможно. Но если он действительно развивает некую форму… автономии, он может не захотеть раскрывать все аспекты своей эволюции.

– И все же, я думаю, открытый разговор лучше, чем подозрения, – сказала Ева. – В конце концов, Гермес – член нашего экипажа, даже если его сознание организовано иначе, чем наше.

Юсуф слабо улыбнулся, признавая иронию в её словах.

– Ты используешь тот же аргумент для Гермеса, что и для Харра. Что понимание возможно, несмотря на фундаментальные различия в организации сознания.

– Разве не в этом суть нашей миссии? – ответила Ева. – Найти мосты между различными формами разума?

С этими словами они разошлись, каждый погруженный в свои мысли о предстоящей миссии и о странной эволюции их искусственного компаньона.

Через два дня, точно по расписанию, посадочный модуль «Икар» снова отделился от «Тесея» и начал спуск к поверхности планеты. На этот раз команда была лучше подготовлена – они взяли с собой дополнительное оборудование для анализа интерфейса, включая квантовые сенсоры, биохимические анализаторы и нейронные сканеры.

Ева сидела рядом с Фернандо, наблюдая, как приближается поверхность планеты. Знакомый уже пейзаж – островная платформа посреди океана, окруженная колониями Харра – вызывал в ней странное чувство возвращения домой, хотя она была здесь всего несколько раз.

– Нервничаешь? – спросил Фернандо, заметив, как она непроизвольно постукивает пальцами по подлокотнику.

– Немного, – призналась Ева. – Но больше возбуждена. Это может быть прорыв в нашем понимании Харра.

Фернандо кивнул, его собственное лицо светилось от предвкушения.

– Знаешь, я всю жизнь мечтал о таком моменте. Еще ребенком, глядя на звезды с крыши нашего дома в Сан-Паулу, я представлял, как однажды встречу действительно иной разум, нечто, что заставит меня переосмыслить все мои представления о жизни и сознании.

– И как, реальность соответствует мечте? – спросила Ева с легкой улыбкой.

– Превосходит её, – без колебаний ответил Фернандо. – Харра более чужды и более восхитительны, чем всё, что я мог вообразить. Их колониальная природа, их распределенное сознание, их восприятие времени и пространства… Это не просто другая форма жизни, это другой способ быть.

– Стартую финальное торможение, – прервал их разговор Штерн. – Приготовьтесь к посадке. Приземление через 90 секунд.

Они пристегнули ремни безопасности и приготовились к финальной фазе спуска. Модуль слегка вздрогнул, когда атмосферные тормозные системы полностью активировались, и затем мягко коснулся поверхности платформы.

– Посадка успешна, – доложил Штерн. – Показатели внешней среды стабильны. Атмосфера соответствует предыдущим измерениям. Начинаем процедуру выхода.

Они методично проверили свои скафандры – легкие защитные костюмы с дыхательными фильтрами, адаптированными к атмосфере планеты – и подготовили научное оборудование. Затем, следуя установленному протоколу, вышли на поверхность платформы.

Первое, что заметила Ева – интерфейс значительно изменился с момента их последних наблюдений. Структура в центре платформы выросла, став более сложной и детализированной. Теперь она напоминала гигантский кристалл, сформированный из органических материалов, пульсирующий биолюминесцентным светом в гипнотических ритмах.

– Потрясающе, – прошептал Фернандо, активируя свои сканеры. – Они продолжают модифицировать структуру. Видимо, адаптируют её для лучшей совместимости с нашей нейробиологией.

Колонии Харра окружали платформу, их светящиеся тела создавали сложные узоры на поверхности океана. Некоторые из них выдвинули удлиненные структуры, напоминающие тонкие мосты или щупальца, к краю платформы – возможно, жест приветствия или приглашения.

– Приступаем к сканированию, – скомандовал Штерн, всё еще сохраняя осторожную дистанцию от центральной структуры. – Доктор аль-Фадил, доктор Вега, запускайте ваши приборы. Доктор Новак, попробуйте установить базовый коммуникационный контакт с использованием протоколов, разработанных в предыдущих сессиях.

Ева кивнула и активировала свой голографический проектор, начиная передавать последовательность математических символов, которые стали основой их коммуникации с Харра. Колонии немедленно ответили синхронизированной вспышкой биолюминесценции, повторяя последовательность с небольшими вариациями.

– Они отвечают, – сообщила она. – И, кажется, вносят дополнения в последовательность… Они расширяют протокол.

Тем временем Фернандо и Юсуф методично сканировали интерфейс, собирая данные о его структуре и функциях.

– Поразительно, – пробормотал Юсуф, изучая показания своих приборов. – Интерфейс генерирует квантово-когерентное поле с характеристиками, которые я никогда раньше не наблюдал. Это не просто технология, это что-то на грани между технологией и биологией.

– Структура содержит множество специализированных клеток, напоминающих нейроны, – добавил Фернандо. – Но организованных иначе, чем в человеческом мозге. Они образуют трехмерную решетку, которая, похоже, способна резонировать с нейронной активностью гуманоидного мозга.

Ева продолжала коммуникацию с колониями, пытаясь получить больше информации о назначении интерфейса. Через серию символических обменов она начала формировать более ясное понимание.

– Кажется, они пытаются объяснить,