Голоса иных миров - Эдуард Сероусов

что интерфейс является мостом между двумя формами сознания, – сказала она. – Но не просто коммуникационным каналом, а чем-то более глубоким. Они используют символы, которые мы раньше ассоциировали с концепциями "понимания", "объединения" и "трансформации".

– Трансформации? – резко переспросил Штерн. – Что конкретно они подразумевают под этим?

Ева сосредоточилась, пытаясь интерпретировать сложную последовательность световых паттернов.

– Не уверена. Это может означать трансформацию восприятия, сознания, или… – она запнулась, – физическую трансформацию. Их символы неоднозначны.

– Физическую трансформацию? – Штерн нахмурился. – Это звучит потенциально опасно.

– Не обязательно, – возразил Фернандо. – Помните, мы имеем дело с видом, чье сознание распределено между множеством физических компонентов. Для них физическая форма более… пластична, чем для нас. Возможно, они просто не понимают, насколько фиксированной является наша биология.

Пока они обсуждали это, интерфейс внезапно изменил характер своего свечения. Пульсации стали более интенсивными, ритмичными, словно он активировался в ответ на их присутствие.

– Что происходит? – напряженно спросил Штерн.

– Он реагирует на наши нейронные паттерны, – ответил Юсуф, изучая показания сканеров. – Похоже, интерфейс способен детектировать и анализировать мозговую активность даже на расстоянии. Он настраивается на нас.

Ева почувствовала странное притяжение к светящейся структуре. Что-то в ритме её пульсаций казалось знакомым, словно она уже испытывала это раньше… в своих снах.

– Я хочу подойти ближе, – сказала она, делая шаг к интерфейсу.

– Доктор Новак, – предупреждающе начал Штерн, – мы договорились только о сканировании, без прямого контакта.

– Я не собираюсь подключаться к нему, – заверила его Ева. – Но наши сканеры будут эффективнее на более близком расстоянии. И кроме того, – она указала на световые паттерны, исходящие от интерфейса, – они явно приглашают нас.

Штерн неохотно кивнул, хотя его поза оставалась напряженной.

– Хорошо, но держите дистанцию минимум два метра от центральной структуры. И будьте готовы немедленно отступить по моему сигналу.

Ева медленно приблизилась к интерфейсу, держа перед собой сканеры. По мере её приближения, свечение структуры становилось более интенсивным, словно реагируя на её присутствие. Она остановилась на согласованном расстоянии, но даже оттуда могла почувствовать странное воздействие – нечто вроде слабого электрического поля, заставляющего волоски на её руках подниматься.

– Показания зашкаливают, – сообщил Юсуф, присоединившийся к ней с другим набором сканеров. – Квантовая когерентность увеличивается экспоненциально с уменьшением расстояния.

Фернандо, подошедший с третьей стороны, активировал биохимический анализатор.

– Структура выделяет сложный коктейль нейромодуляторов, – сказал он. – Некоторые из них имеют аналоги в человеческом мозге – вещества, связанные с измененными состояниями сознания, глубоким обучением, формированием новых нейронных связей.

Ева ощущала странное головокружение, не неприятное, но дезориентирующее. Световые паттерны интерфейса, казалось, синхронизировались с её собственным сердцебиением, создавая ощущение глубокого резонанса.

– Они пытаются… настроиться на нас, – прошептала она. – Найти частоту, на которой возможен прямой контакт.

Внезапно из центра интерфейса выдвинулась новая структура – нечто, напоминающее удобное кресло, сформированное из того же кристаллического органического материала. Оно было явно адаптировано для гуманоидной формы тела.

– Это… приглашение, – выдохнул Фернандо.

– Или ловушка, – резко ответил Штерн, быстро подходя к ним. – Отойдите от интерфейса, все трое. Мы собрали достаточно данных для первичного анализа.

– Полковник, – начала Ева, – мы на пороге прорыва. Интерфейс явно разработан для безопасного взаимодействия с человеческой нейробиологией. Все наши сканы показывают, что…

– Это приказ, доктор Новак, – голос Штерна был тверд. – Мы вернемся на корабль, проанализируем собранные данные, и только затем примем решение о возможности прямого контакта.

Ева хотела возразить, но понимала, что Штерн прав. Независимо от того, насколько притягательным казался интерфейс, они должны были действовать методично, с полным пониманием рисков.

– Вы правы, полковник, – наконец согласилась она. – Отступаем.

Они начали медленно отходить от интерфейса, но когда они уже почти достигли посадочного модуля, Ева ощутила внезапную волну… чего-то. Не физического ощущения, а скорее прямого ментального контакта, словно чье-то сознание на мгновение коснулось её собственного.

Ждем-тебя. Когда-будешь-готова.

Сообщение не было словами, скорее непосредственным пониманием, возникшим в её сознании. Она остановилась, потрясенная интенсивностью опыта.

– Доктор Новак? – обеспокоенно позвал Штерн. – Всё в порядке?

Ева моргнула, возвращаясь к реальности.

– Да, я… просто задумалась, – ответила она, решив пока не делиться этим опытом. Сначала ей нужно было самой понять, что произошло.

Они поднялись на борт посадочного модуля и начали подготовку к возвращению на «Тесей». Ева бросила последний взгляд на светящийся интерфейс через иллюминатор. Он пульсировал в ритме, который казался ей не просто знакомым, но глубоко интимным, словно сердцебиение близкого человека.

Ждем-тебя.

Она не слышала этих слов, но каким-то образом знала, что они там, на границе её сознания, призывая её к чему-то, что могло изменить всё её понимание реальности.

Глава 12: Растворение

Тишина в конференц-зале «Тесея» была напряженной, почти осязаемой. Шесть членов экипажа и голографическая проекция Гермеса окружали трехмерную модель интерфейса Харра, сияющую в центре стола. Анализ данных, собранных во время последней миссии, занял три дня, и теперь они собрались, чтобы обсудить результаты и принять решение о дальнейших действиях.

– Итак, – начал Штерн, его голос был нейтрален, но Ева заметила напряжение в линии его плеч, – доктор аль-Фадил, доктор Вега, ваши выводы?

Юсуф активировал свою консоль, выводя серию диаграмм и графиков.

– Наш анализ подтверждает первоначальные предположения, – сказал он. – Интерфейс Харра представляет собой биотехнологическую структуру, специально разработанную для создания нейронной связи между человеческим мозгом и их коллективным сознанием.

Он указал на сложную диаграмму квантовых состояний.

– Наиболее интересный аспект – это использование квантовой запутанности для передачи информации. Интерфейс способен создавать состояния запутанности между определенными квантовыми структурами в человеческом мозге и аналогичными структурами в колониях Харра. Это… революционно. Такая технология на столетия опережает наши самые продвинутые разработки в области квантовой связи.

– А риски? – прямо спросил Штерн. – Каковы потенциальные опасности для человека, использующего этот интерфейс?

Юсуф и Фернандо переглянулись.

– Мы выделили три категории рисков, – ответил Фернандо. – Во-первых, физиологические – возможное влияние на нейрохимический баланс, метаболизм, возможно даже на клеточную структуру. Наши сканы показывают, что интерфейс выделяет комплекс нейромодуляторов, которые могут временно изменить функционирование мозга.

– Насколько временно? – спросил Ричард.

– Это второй уровень риска – когнитивный или психологический, – продолжил Фернандо. – Прямой опыт радикально иного типа сознания может вызвать глубокий когнитивный диссонанс, дезориентацию, потенциально даже диссоциативные состояния. Эффекты могут варьироваться от кратковременных до… потенциально длительных.

– Определите "длительные", – потребовал Штерн.

– Мы не можем, – честно ответил Фернандо. – У нас нет прецедентов для такого типа межвидового нейронного взаимодействия.

– И третья категория? – спросила Анна, хотя, как психолог, она, вероятно, уже предвидела ответ.

– Экзистенциальные риски, – тихо сказал Юсуф. – Возможность, что такой опыт фундаментально изменит самовосприятие, систему ценностей, базовое понимание реальности и самой природы сознания.

В комнате повисла тяжелая