Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

– Я посмотрю на ваше отражение, и ничего боле. – Он протянул гостье руку, но та уже встала и, пройдя через комнату, опустилась на стул, который до этого занимала Нюрка.

Стараясь не задерживаться, Митя задал те же вопросы, что и до этого. Маня отвечала тихо, но четко:

– Рыбу купила и крупы, еще кусок мыла дегтярного. У моста подурнело, я, правда, решила, что с голоду мутит, а уж в дверях поняла, что без корзинки осталась.

Митя кивнул и уже приготовился использовать силу, как Маня добавила:

– А еще запах.

– Какой? – заинтересовался стажер, разглядывая женщину.

– Керосином пахло. – Маня опустила глаза и смолкла.

Понимая, что большего она не расскажет, Митя провел такую же манипуляцию с отражением, как до этого над Нюркой. И вновь едва отобразился затылок, как фрагмент картинки стал нечетким, мутным.

Никаких сомнений быть не могло, обе женщины подверглись магическому воздействию. Их ограбили, а память подтерли. Хотя сделали это неаккуратно, наспех. Поделившись этим наблюдением с пострадавшими, стажер хотел было задать еще пару вопросов. Но Лукерья вдруг заторопилась и разве что не вытолкала его прочь из комнаты. Уже у порога звякнуло стекло, стажер обернулся и с удивлением увидел, как Нюрка наливает анисовку подруге. Маня осушила стакан залпом и, опустившись на скамью, уткнулась лицом в плечо товарки. Кажется, она плакала.

Покинув Нюркин дом, Митя глубоко вдохнул свежий морозный воздух и только теперь понял, что вспотел и устал. Однако в его планы не входил ранний отдых. Здесь, на окраине, среди укрытых снегом домишек, над крышами коих клубился белый дым, чудно было думать о татях, притаившихся в городских закоулках. Но вот донесся чей-то окрик, залаяли псы, перекликаясь друг с дружкой, и греза о покое исчезла, будто ее и не было.

– Лукерья Ильинична, а вы знаете, где этот проулок, в котором вашей подруге поплохело? – Он взглянул на свою спутницу и отметил, что кухарка недовольно хмурится.

– Как не знать, тут недалече, только почто он тебе сдался? Нюрка верно сказала, вонь в нем несусветная, окошки туда не выходят, вот и справляет там люд нужду. Срам, да и только! – В голосе Лукерьи звучало недовольство, и маг чувствовал, что в этом отчасти имеется и его вина. Точно он являлся одним из тех, о ком толкует прислуга.

– А все же покажите мне сей проулок, будьте любезны, – попросил маг, подхватывая Лукерью под локоток.

– Девушек обихаживайте, а я и так не упаду, – фыркнула кухарка, но руку не убрала.

То и дело оскальзываясь на узкой дорожке, Лукерья вывела Митю к проулку. Все оказалось именно таким, как и описала женщина. Слепые стены нескольких домов образовали узкий проход. Крыши их почти соприкасались, и в солнечный день оставляя тропинку в тени. Обещанное амбре не чувствовалось, но, видимо, исключительно из-за морозной погоды. Митя легко мог представить, что тут творится по весне или летней порою. От одной мысли стало противно. Впрочем, он пришел сюда не за этим. Ему требовалось глянуть, нет ли отражающих поверхностей, чтобы заглянуть в прошлое. Увы, обшарпанные стены и утоптанный снег не оставляли ни малейшей надежды на подобные улики. А вот считать следы чужой волшбы стажер сумел. Неуклюжие, рваные. Точно тот, кто использовал магию, очень торопился или толком не знал, как надо управлять силой. Однако ни то ни другое не помешало лиходею ограбить Нюрку, а значит, цель оказалась достигнута.

– Ну, налюбовались? – Лукерья шмыгнула носом. – На ряды-то пойдем али без обеда останетесь?

– Пойдем, – согласился Митя, пряча зеркальце в карман, – но хотелось бы еще мост проверить, а отобедать можно и в ресторации, там подают дивное заливное и шницели с запеченными яблоками на немецкий манер.

– Уж прям так расхваливаешь, господин маг, будто я тебя в черном теле держу, – фыркнула кухарка. – А меж тем знаю я, как они то заливное делают, там от языка – одни обрезки, а в шницель твой мясо с душком кладут, мол, в сухарях не почуете. А у меня все свежее, все с пылу с жару, но ежели вы хотите идти в ресторацию…

– Ни в коем разе, – прервал маг Лукерью, – ваша кухня меня более чем устраивает, да и никто не печет пироги так славно, как вы.

– То-то же. – Кухарка сменила гнев на милость и, развернувшись от срамного проулка, косолапя и отдуваясь, ускорила шаг. Мите ничего не оставалось, как пойти следом.

Все то время, пока Митя лазил под мостом и поглядывал в зеркальце, Лукерья стояла на дороге, притопывая, то и дело поправляя на голове шаль. Видно было, что ей не терпится пойти на рынок, но вслух свое недовольство она не произносила. Маг же не торопился. Он изучал место происшествия, надеясь ничего не упустить.

У моста, хоть место в отличие от давешнего прохода и казалось людным, картина была схожей. Полустертые следы чужой волшбы, и никаких отражений, чтобы глянуть в прошлое. Тот, кто ограбил женщин, знал, что даже отражение в воде не поможет его найти, ведь вода текуча и переменчива, это вам не витрина, тут у отражений памяти – миг, не боле. Выходило, что хоть вор и не мастак в магии, а все ж промышляет давно, раз знает, как скрыться от Зеркальщиков.

– Заморозил я вас? – поинтересовался стажер, выбираясь на дорогу и отряхивая ладони от налипшего снега.

– Прям уж, – отмахнулась Лукерья, – другое дело, что на рынке, поди, все разобрали, останетесь на ужин без пирога с яблоками.

– Это, безусловно, печально, но я постараюсь пережить сию утрату, – признался Митя. – И все же, если вы не против, идемте на ряды, оглядеться надобно.

Лукерья не возражала. Наоборот, в ней словно прибавилось прыти, и она едва не подгоняла стажера, который шел рядом, сутулясь и то и дело шмыгая носом.

Несмотря на мороз, торговля шла бойко. Укутанные в шали торговки, похожие издали на копны сена, во все горло зазывали покупателей или спорили с оными на предмет цены и качества.

– Ну чаво вы, любезный, этой рыбине в рот-то заглядываете, она вам не лошадь, чтоб по зубам выбирать! – возмущалась конопатая тетка у лотка с рыбой. – Вы или берите, или идите своей дорогой, не смущайте народ!

– А его разве смутишь? – отмахивался мужичок, тыча пальцем в крупную пеструю щуку. – Вона у красотки твоей глаза мутные, не первой свежести поди.

– Жена у тебя не первой свежести, а у меня рыбка еще утром в реке плескалась!

– Ой ли?

– Да так и есть!

– Федора, пескарей мне отложила? – Лукерья встала у прилавка, отодвигая в сторону мужичка. – А то хозяин очень их в