Дети, сотканные ветром. Часть 3 - Артём Ерёмин

Трубочист по-быстрому расчистил себе место для разбега. Раскрыл перчатку над головой и проверил её тягу. Не дожидаясь пока друзья опомнятся, он рванул к обрыву.

Сила на миг возвратилась в тело, но у самого края колени дрогнули. Лев подвёл Вия и заорал во всё горло. На середине прыжка он замолк, поняв, что его дурацкий план сработал. Парус в самом деле потянул к потолку его худое тело, однако скорость падения была выше ожиданий. Приземление было мягким, как удар молотка.

Лев крепко ушиб ноги, но незамедлительно поднялся, чтобы не волновать друзей.

— Тебя словно бесы тянули за шкирку! — Вий ликовал с того берега.

Лев помахал друзьям, и они ответили тем же.

— Мы будем ждать у подъёмника! — крикнула Есения. — Если библиотекарь спасся, то о подземелье скоро все прознают! Мы вернёмся с подмогой!

Сдерживая боль в ногах, трубочист продолжал махать друзьям. Вскоре они скрылись, и Лев остался один в грандиозной пустоте. Не было никаких сожалений. Он прыгнул в бездну лишь для того, чтобы больше никогда не быть одиноким.

Глава 10. Последний маскарад.

Каждый шаг давался с трудом. И дело было не в хромоте ушибленных ног, и даже не в ужасе, который породили звуки битвы, развернувшейся впереди. Льву приходилось пробираться сквозь невидимую густую паутину. Неизмеримо тонкие нити налетали на бредущего мальчика. Резали и кололи его. Так всплески злотворных и защитных чар расходились по подземелью, как круги по воде. Без того нестабильное пространство трепетало от мощи великих мастеров.

«И я, словно мотылёк, лечу к сердцу пожара», — поразился собственной глупости Лев.

Сосредоточение боя раз за разом менялось. Троица Миазмов носилась за Кагортой по громадному подземелью. Однако Лев даже помыслить не мог, будто наблюдал погоню волков за добычей. В возникшем световом смерче старуха играла ведущую роль.

Лев не сразу сообразил, в какой многоярусный и запутанный лабиринт угодил. Вспышки чар, пронизывая его насквозь, делились на несчётное количество лучей. Ветхое переплетение из балок и укосин представляло собой множество уровней стеллажей с ячейками, подходящими, дабы сокрыть в себе взрослого мужчину.

Во время битвы ткачи умело использовали конструкцию огромного хранилища. Они «порхали» высоко под сводом, и только погибель способна была опустить их на землю.

Лев с ноющей беспомощностью издали наблюдал за «представлением» и надеялся на то, что хранилище не сложится на его голову, как гигантская башня из зубочисток.

Бой неожиданно угас. Никто больше не сыпал колкости, не кидал призывы о примирение, не раздавался старушечий хохот. Когда замолкло эхо поединка, неживое механическое урчание завладело воздухом подземелья. В глубине хранилища находился освещённый химическим светом пустырь размером с деревенскую площадь. Его украшала лишь тупоконечная пирамида. В минуты смертельной опасности, даже повидавшего два мира, Льва захватила её чужеродность.

«Вот она причина поднятой шумихи», — подумалось трубочисту.

Вероятно, на поверхности древний механизм показывал лишь свою малую часть. Безобразное переплетение ржавых паровых труб впивались в матово-чёрный металл.

«Заставили её работать на варварской энергии».

Озарение кольнуло мозг Льва, а на груди подмигнул янтарь. Непрошеное познание утверждало, будто родная машине энергия позволяла творить ей поистине впечатляющие вещи.

Одно ясно — конечное изделие выходило из машины и занимало одну из тысяч ячеек в человеческий рост.

Затрещали узловатые молнии. Ответом заревело пламя. Это сражение занялось со свежим рвением.

Конструкция стеллажей надломилась и принялась складываться. Цунами разрушения надвигалось на Льва. На его голову посыпались ржавые болты, следом летели тяжеленные балки. Мальчик не успел даже крикнуть, как цепкие пальцы схватили его и бросили в сторону.

Тренировки Вольноступа сказались, Лев машинально выставил над собой щит-перчатку. Ловко перескакивая по ячейкам, на него спикировал противник. Захватив цепкими пальцами парус, Вапула придавил своего помощника к полу.

— Зря ты, Сажа, так часто выходил из котельной, — посетовал вихль. — Ошибка. За дверью всяких неприятностей не оберёшься.

Сквозь прозрачный щит Лев различил гримасу котельщика. В нём не было обычной раздражённости. Впервые на его лице осела жалость, и он обратил её к трубочисту.

— Не суйся близко к ним. Кажись, госпожа наша проиграла.

И в самом деле, когда отгремели рухнувшиеся ярусы, бой не возобновился. На свет пустыря безвольно и неторопливо опускался ворох чёрного тряпья. Среди лоскутов обгоревшей мантии рассыпались пеплом седые волосы Кагорты. Старуха мягко коснулась каменного пола у подножья пирамиды, будто легла на перину, мирно встречая сон. Однако последовавший вздох она наполнила безграничной усталостью и досадой.

Лев едва не сорвался на помощь, но Вапула приложил к губам костлявый палец. Кулак другой руки он протянул вперёд себя. Мальчик отшатнулся, решив, что вихль замахнулся для удара.

— Бери, Сажа, — приказал котельщик. — И прекращай засорять трубы мусором полых.

Кулак разжался, и на ладони Льва упал знакомый предмет. Вернее, лишь его большая часть навевала тоскливые мысли о прошлом. Компас на ремешке сверкал новеньким стеклом, за которым каким-то образом уместились дополнительные шкалы и стрелки.

— Чуток его подправил, — обелился вихль с небывалой скромностью. — Теперь он кажет вход иль выход.

— Вход куда?

Недогадливость трубочиста вернула злую нетерпеливость вихля.

— Ты же любишь бродить по каёмке миров, — оскалился котельщик. — С ним-то ты не заблудишься.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарил Лев за подарок.

На него медленно, но необратимо навалилась мрачная догадка. Вапула с самого начала знал, откуда явился его помощник. Точно уловив приближающие расспросы, вихль отступил под завалы разрушенного хранилища.

— Быть может, свидимся, Сажа. Береги мою котельную.

Кагорта, будто намереваясь возобновить полёт, потянула вверх руку, облачённую в серебряную перчатку. За секундное замешательство Льва Вапула устремился в густые тени, и они укрыли его меж собой.

В то время