Дети, сотканные ветром. Часть 3 - Артём Ерёмин

class="p1">— Осколки памяти режут меня, — сказал Вылко распрямившись, будто нашёл в себе силы продолжить. — Однако же твоя мама и наше общее время с ней кажутся мне чудесным сном. И теперь у меня есть ты. Мой сын…

— Вместе мы справимся, — закивал Лев. — Ты же меня всему обучишь. Если я стану таким же сильным, как вы, то нам не нужно будет прятаться и притворяться другими людьми.

— Да, — выдохнул Вылко. И Лев был уверен, что он улыбается. — На Дальних Осколках мы все сможем найти покой на время. Он необходим нам, чтобы восстановить силы.

Вылко оглядел своих товарищей. Скобель прислушивалась к каждому их слову, а Полынь неуверенно топтался на месте и что-то бормотал.

— Я не хочу быть вновь один, — слетело из-под чёрно-белой маски.

Лев лишь беззвучно повторил слова отца.

— Сперва же завершим дело, — сказал Вылко. — Ступай. Рядом с машиной станет небезопасно… Яков, пожалуйста, не дай разрушению «Квочки» перекинуться на всё подземелье.

— Будет сделано, друг, — откликнулся Полынь.

Лев отошёл к Скобель и Кагорте, хотя ему очень не хотелось находиться среди них.

— Его речи умаслят и покойника… — прошелестело бормотание бывшего учителя, когда их пути пересеклись.

Подходя к «Квочке», Полынь вдруг покачнулся, и Вылко успел его подхватить. Долгий миг они находились в объятьях друг друга.

— Скоро всё закончится, — сказал Вылко другу.

— Знаю, — ответил Полынь и хихикнул. — Ведь сейчас ты не сумеешь поймать моих крошек.

Ниоткуда взявшийся в подземелье ветерок взлохматил затылок Льва.

— Посмотри на меня, трубочист.

Мальчик бездумно повернулся на Кагорту, когда прозвучал выстрел. Мягкий и влажный. Лев даже не дрогнул плечами, что-то схватило его тело, заморозило на месте. Он видел только печальное лицо Кагорты, и её тонкие губы беззвучно сложились в одно-единственное слово.

Какой толк в извинениях, ведь время не повернёшь вспять?

— Зачем?! — взвизгнула Скобель.

Кагорта рухнула на пол вслед за сторожившей её женщиной. Скобель скинула свою маску. Прекрасное лицо исказилось до неузнаваемости, изящные длинные пальцы рвали рыжие волосы. Лев и остальные вьюны так любили смотреть на их покачивание.

Женский вой быстро перешёл в тихий скулёж, и Лев расслышал за спиной разговор. Лёд сошёл с его позвоночника, и он обернулся.

Двое мужчин всё так же стояли, обнявшись. Но теперь Вылко без сил повис на своём друге.

— В твоих речах яд, — говорил Полынь. — Это ты отравляешь мне ум!

— Не сдавайся… Яков, — просил друга Вылко. Его голосу что-то мешало. — Спаси остальных… Твоё время не пришло, в тебе остались силы бороться.

Сухая рука отца с красными бусинками на коже поднялась к зелёной маске и нежно стянула её с Полыни.

Лицо учителя было оттиском алчного оскала. Постепенно оно начало преображаться. Сумасшествие сменилось удивлением, а затем — неверием. Он непонимающе посмотрел на дымок, вьющийся из дула его пистолета.

— Что произошло? — спросил Полынь, бледнея. — Это не я!

— Нет, не ты, — выдавил Вылко.

— Не моя вина!

Полынь поспешно уложил Вылко на пол и отскочил от него, как от огня. Загнанно озираясь по сторонам, мужчина зацепился за Кагорту, напрасно пытающуюся подняться из пыли.

— Смотри, старуха, что ты натворила! — завопил Полынь.

— Бедный заблудший мальчишка, — сказала грустно Кагорта. — Вы сами выбрали свой путь, и ваши ошибки только ваши. Здесь и сейчас погибает свобода чаровников. Глупые детишки, почему вы раньше не пришли ко мне, не воззвали о помощи? Теперь мы, изорванные друг другом, ждём, когда явится наш главный враг.

— Что мне делать? — не унимался Полынь.

— Квочка, — слабо сказал Вылко. Он с трудом оторвал голову от холодных камней. — Покончи с ней.

— Да… да, — Полынь обрадовался наваленному на него делу. — Я уничтожу её, друг. Прости…

Полынь оглядел всех:

— Простите меня!

Никто не отозвался на его мольбу. Скобель впала в молчаливый шок, Кагорта чаровала над своим телом, приводя его в порядок. Тогда Полынь встретился взглядом со Львом.

— Прости и ты меня. Я не желал того…

— Торопись, Яков, — из последних сил приказал Вылко. — Я чую противников.

— Верно, Вылко. Ты всегда был прав.

Чуть замешкавшись у распростёртого тела друга, Полынь ринулся к открытой «пасти» древней машины. Со стоном боли он напялил свою маску и нырнул внутрь машины.

— Лев… — слабо позвал Вылко.

Мальчик, преодолевая невероятные усилия, приблизился к мужчине в чёрно-белой маске и склонился над ним.

У его отца оказались голубые глаза.

— Лев. Сын мой, — поборов булькающий кашель, произнёс Вылко. — Я вновь подвёл тебя… Темно. Здесь так темно.

Лев впопыхах достал янтарь и зажёг свет.

— Софья, — сорвалось изумление из-под маски. — Ты здесь, любовь моя.

— Папа, — позвал Лев.

Он желал сказать, что тоже видел в камне женщину, похожую на маму. Янтарь мягко подмигнул, и мальчик замолк. Может быть, им вскоре удастся встретиться.

— Софья, прости меня. Я оставляю сына одного посреди врагов… Как тебя тогда…

Свет в голубых глазах мерк, падая на дно бездонных колодцев.

«Квочка» задрожала, и вместе с ней всё подземелье.

— Папа? — тихо позвал Лев.

Янтарь в его руке угас. Мальчик подумал, что более никогда не сумеет вдохнуть свет в свой камень.