Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

Они сперва наваляли афинянам, следовавшим в авангарде, но потом подоспели персы и насовали врагам полную пазуху, потопив и захватив пятьдесят кораблей и взяв в плен более пятисот моряков. Одним сражением были обнулены все победы Агесилая в Малой Азии, который, оказывается, несколько дней назад переправился в Грецию, чтобы помочь союзникам-фокейцам. Теперь все подданные шахиншаха, перешедшие на сторону победителя, быстренько переобуются после его поражения на море и вернутся к бывшему правителю.

Спарта уже не справляется сразу на всех фронтах. Думаю, причина в том, что просто заканчивается людской ресурс. Спартанцы, которых и так было мало, не принимали в свои ряды чужаков. После того, как решили стать гегемоном и ввязались в многочисленные войны, потери начали сильно превышать рождаемость. Да и мужчины годами не бывали дома, удовлетворяя друг друга вместо жен. Через несколько десятков лет система, созданная для войны, исчерпает свой ресурс полностью и рассыплется после ударов набиравших силу македонян.

Меня не интересовали проблемы эллинов любого сорта. Набив полные трюма вином, я направил шхуну к Сицилии. Навигация галер началась. Пройдем вдоль острова, посмотрим, что там и как. Вдруг повезет? Благо ветер задул северо-восточный, попутный как бы намекающий, что удача с нами.

На третьи сутки к полудню вышли к Сицилии, держа курс на видимую издалека, все еще белую, покрытую снегом вершину действующего вулкана Этна, который высотой более трех километров и постоянно дымит, время от времени изрыгая лаву и уничтожая деревни на склонах. Несмотря на опасность быть сожженными заживо или отравиться газами, люди постоянно селятся там. Застывшая лава и вулканический пепел — самые плодородные почвы. Склоны разделены на участки разной формы, террасы, на которых разбиты сады, виноградники, поля, огороды.

Мы оказались севернее порта Этна, названного так в честь горы или наоборот, точно не знаю. Не приближаясь близко к берегу, пошли на юг. Кроме наблюдателя в «вороньем гнезде» на грот-мачте, на полубаке расположились несколько шибко глазастых, высматривавших добычу. День был солнечным, жарким. Торчать на солнцепеке тяжко, но с поста не уходили. Все хотели разбогатеть по-быстрому.

Во второй половине дня мы миновали порт Этна, не увидев ни одной купеческой галеры. Я решил, что нас заметили издали и предупредили всех. Слишком необычное судно, не перепутаешь. Дойдем до Сиракуз и, если никого не встретим, возьмем курс на Карфаген.

— Галера! — послышался крик из «вороньего гнезда».

Показывал наблюдатель не вперед, а назад, в сторону порта Этна.

С полуюта я ничего не разглядел, но поверил на слово и спросил:

— В какую сторону идет?

— В нашу! — крикнул наблюдатель и добавил: — А за ней еще одна!… Даже две!

— Спускайся, — приказал я и, когда он это сделал, сам поднялся наверх.

С мачты обзор был намного лучше. Галер, действительно, было три, и шли в нашу сторону, а не вдоль берега на юг или север. Это были военные триеры. Так что я был прав, что нас заметили издалека и опознали. Видимо, потребовалось время, чтобы спустить на воду суда и собрать экипажи.

— Берем круче к ветру, — спустившись на палубу, приказал я рулевому.

Так скорость будет ниже, зато отойдем дальше от берега. Галеры не предназначены для плавания в открытом море. Вдобавок часа через три начнет темнеть, а им еще к берегу надо будет вернуться. Как устанут играть в догонялки и лягут на обратный курс, увалимся под ветер.

— Не будем захватывать их? — спросил один из критских лучников.

— Будем, — ответил я, — но не все сразу. За нами гонятся три военных триеры.

— Да, с ними лучше не связываться, — согласился он.

Часа через полтора сдалась замыкающая триера. Видимо, у нее был неполный комплект гребцов, потому что все больше и больше отставала от передних. Экипаж, как предполагаю, понял, что, если нас и догонят, им все равно ничего не перепадет, и лег на обратный курс. Вторая продержалась еще минут сорок и тоже развернулась. Передняя упорно продолжала преследование. Наверное, наварха подзадоривало то, что потихоньку догонял шхуну.

Чтобы и он не передумал, я приказал:

— Убрать кливера и стаксель.

Скорость шхуны сразу снизилась где-то на узел. Триера теперь быстрее догоняла ее.

— Готовимся к бою, — спокойно скомандовал я и пошел в каюту облачаться в доспехи и готовить оружие.

Члены экипажа загомонили, устроив что-то типа вече. Кто-то был не готов сразиться с боевым кораблем, но таких оказалось меньше, и это были карфагеняне. Я запомнил, кто из них струсил. В пираты подаются азартные люди, а остальным место на берегу. Когда я вышел из каюты, сходняк уже рассосался, заняв места по боевому расписанию. На переходе я проводил тренировки, натаскивая в первую очередь критских лучников, которые раньше не плавали на «круглых» кораблях, закрепив за каждым место во время боя при разных раскладах. Сейчас был самый частый в нашей практике — противник атакует, догоняя. Критские лучники вышли на полуют и стали россыпью, чтобы легко уворачиваться от стрел, если вдруг полетят в них. Арбалетчики и лучники-карфагеняне устроились на левом борту, к которому будем принимать триеру. Пехотинцы отошли к фок-мачте, к «ворону», чтобы опустить его по моему приказу на вражеское судно.

Стоим, ждем. Солнце уже приближается к горизонту и светит почти в лицо нам. Триера приближается медленно. На ее полубаке и палубах собрались воины в металлических халкидских шлемах, простых в изготовлении и сравнительно дешевых — полукруглых с как бы нарисованными бровями в два ряда, сходящимися над переносицей, чисто символичным наносником и длинными, выступающими вперед, округлыми нащечниками на петлях. Доспехи многослойные льняные, линотораксы. На левой ноге металлические поножи. Щиты круглые с вырезом справа. Большая часть вооружена копьями дори, меньшая — пельтасты (легкая пехота) — дротиками и кожаными ремнями аментумами для их метания на дальнюю дистанцию. Ни лучников, ни пращников. То ли все в разгоне, то ли решили сэкономить и не наняли. Лучшими пращниками считаются выходцы с Кипра, которые обходятся дороже, чем наем тяжеловооруженного гоплита.

— Когда приблизятся, начнете с пельтастов, — говорю я критским лучникам.

Подождав, когда дистанция между судами сократится до полутора кабельтовых (двести семьдесят метров), сам заваливаю первого. Он на расслабоне обернулся, начал что-то говорить кому-то внизу или на противоположном борту. Соседи тоже не успели среагировать, предупредить. В итоге пельтаст со стрелой в спине рухнул в трюм. Остальные задергались, закрылись щитами.

— Ого! — восхищенно воскликнули критские лучники, поразившись дальности и точности выстрела.

Похвала коллег дорогого стоит.