Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

Глава 47

В Пирее продолжалось строительство Длинных стен. Работало много людей, поэтому прогресс, в сравнении с тем, что было в предыдущий наш заход, показался мне значительным. До конца лета уж точно закончат основные работы. Теперь спартанцам придется сильно напрячься, чтобы опять захватить Афины. Впрочем, им сейчас не до того. Армия союзников собиралась возле Коринфа, чтобы надрать задницу спартанцам.

К моему удивлению, покупатели на овчины нашлись быстро. Любовь эллинов к шкурам баранов порождала у меня интересные предположения об их умственных способностях. Мы получили за овчины восемьсот афинских серебряных драхм (почти три с половиной килограмма) и две тысячи (восемь килограмм и семьсот двадцать грамм) за галеру. На одну долю, которых теперь было пятьдесят, вышло по восемнадцать с половиной драхм или десять с половиной карфагенских шекелей. Маловато, конечно, но, если учесть, что столько получили всего за два дня, не вступая в бой, без потерь, даже материальных, то получилось не так уж и плохо. По крайней мере, критяне, не избалованные предыдущими богатыми призами, очень обрадовались.

В Пирее не стали задерживаться. Закончив продажу трофеев и разделив деньги, поутру отправились на охоту. Пошли сразу к мысу Тенар. Узнаем, любит ли Посейдон троицу?

Ветер все еще дул северо-восточный, попутный. До мыса Тенар мы не встретили ни одного судна. Прошли дальше, заглянули в залив Месиниакос. Там тоже было пусто, если не считать нескольких рыбачьих лодок. Такое впечатление, что в Спарте не осталось ни одного крупного судна.

Оно оказалось ложным. Во второй половине дня нарисовалась двадцатичетырехвесельная купеческая галера в проливе между материковым мысом Акритос и необитаемым островком Феганусса. Географические названия мне сообщили критяне. Для них эти места — задний двор. Увидев, что мы идем на сближение вплотную, галера изменила курс к берегу, который здесь неудобен для десантирования. Попробовали прорваться вперед, увеличив скорость. Надолго их не хватило. Мои лучники с полубака шхуны завалили выстрелами залпом человек восемь, стоявших на кормовой палубе под черным кожаным навесом, и примерно столько же на куршее галеры, а остальные, еще десятка полтора, скатились вниз. Видимо, несколько стрел досталось гребцам, потому что сперва кормовые весла, а потом и все остальные, оказались опущенными в воду. Наверх больше никто не поднимался.

Шхуна аккуратно подошла к кормовой части галеры, на которую перекинули «ворона». Шип встрял плотно и с глухим звуком, словно ударили по огромному бубну. Я, облаченный в доспехи, с саблей наготове и щитом, первым ступил на ее борт. За мной перешла дюжина морских пехотинцев. Лучники остались на шхуне, готовые подстраховать.

Под навесом лежали трупы, нашпигованные стрелами. У одного лет двадцати, облаченного в белый войлочный головной убор с золотой бляхой в виде вставшей на хвост акулы, и новый хитон из тонкой льняной ткани темно-красного цвета, на шее висела золотая пектораль явно скифской работы: между двумя проволоками диаметром с полсантиметра, имитирующими свитые веревки, находились фигурки лошадей в центре с пустотами между ними, а дальше в обе стороны шли жеребята поменьше, потом бараны, ягнята и в конце, самые маленькие, собаки и щенки. Весило украшение грамм четыреста. На средних пальцах обеих рук по золотому перстню: на правой печатка с барельефом в виде скачущего коня, на левой — с янтарем. Для купца слишком роскошно. Да и не похож мужик на торгаша.

— Поднимаемся наверх без оружия! — крикнул я на греческом языке уцелевшим воинам.

Из трюма поднялись шестнадцать человек. Одиннадцать были облачены в железные шлемы с гребнями, как у варанов, идущими сзади к «волне», свисающей ко лбу, и матерчатых доспехах. Двое оказались писцами и трое — слугами.

— Кто это такой? — спросил я, показав на труп с пекторалью.

— Брасид, сын Тимона, архонта Амфиполиса. Направлялся в Спарту на переговоры, — ответил старший по возрасту из писцов.

Амфиполис — город во Фракии рядом с Македонией, основанный переселенцами-афинянами лет сорок назад. Лет через десять его захватили спартанцы. По условиям мирного договора город должен был вернуться под власть Афин, но его жители, пользуясь слабостью метрополии, решили стать независимым полисом. Видимо, Брасида послали договориться со Спартой о помощи. Добирался кружным путем по Коринфскому проливу и Ионическому морю, огибая полуостров Пелопоннес с запада и юга.

Из трюма принесли его вещи — два кожаных баула, в одном из которых, тяжеленном, находились две с половиной тысячи фокейских статеров из электрума весом по шестнадцать грамм. На аверсе изображен тюлень — так переводится название полиса. Как догадываюсь, это был бы первый взнос за покровительство. Грузовой трюм заполнен крицами железа, которые вез на продажу хозяин галеры. Его труп лежал рядом с трупом знатного пассажира.

— Что это вы без охраны отправились⁈ — иронично поинтересовался я.

— Решили, что здесь уже безопасно, и оторвались от каравана, чтобы быстрее добраться до Асины, где будем ночевать, — сообщил писец.

— Следом за вами караван идет? — задал я вопрос.

— Да, — подтвердил он.

— Тогда нам надо поспешить, — решил я, приказал отвести пленников на шхуну и простимулировал гребцов-рабов: — По прибытию в Афины будете отпущены на свободу. Так что налегайте на весла.

Мы пошли вполветра напрямую к мысу Тенар. Пусть будет сопричастен к нашей удаче. Галера не отставала и даже иногда опережала. Дай волю гребцам, налегали бы на весла без отдыха всю ночь и весь следующий день, чтобы быстрее добраться до Афин и стать свободными.

Глава 48

В Пирее траур. Спартанцы с союзниками опять наваляли афинянам с союзниками возле Коронеи, внеся в победу основной вклад. Правда, в стратегическом плане от победы было мало толку, потому что проигравшие спрятались в Коринфе, защищенном мощными крепостными стенами. У спартанцев не осталось ни сил, ни времени на осаду и захват города, поэтому Агесилай переправил свою армию через Коринфский залив на Пелопоннес, вернувшись домой.

Галеру у нас купили за две тысячи двести драхм, а груз железа — за две четыреста. По три сотни получили за писцов из Амфиполиса, по две с половиной — за охранников и по две — за слуг. Они нужны афинянам для обмена на попавших в плен у Коронеи. Еще почти тысячу драхм набрали за доспехи, оружие и припасы. Украшения посла и фокейские статеры я забрал в счет своей доли добычи. Третью часть ее поделил на пятьдесят паев. На один вышло сто восемьдесят три серебряные афинские драхмы — в десять раз больше,