Как повзрослеть, не умерев - Джиён Кан

были все так же завязаны в конский хвост. Соён наверняка видела эту женщину из окна. Мужчины, которых она когда-то любила, теперь держали за руки других женщин, а один даже обзавелся детьми. Джэи даже представить себе не могла, как Соён выдержала этот путь, да еще и громко смеясь. Девочке хотелось спросить, не сожалеет ли наставница о том, что любила этих мужчин.

Седьмая жизнь

Получится ли повзрослеть?

Джэи не помнила, как умерла в шестой жизни. У нее не было воспоминаний о сдаче Сунына[40], так что, вероятно, она умерла где-то между летом и началом зимы. Как она ни старалась на протяжении последних трех лет, момент смерти отказывался возникать в голове, словно его замазали толстым слоем корректора. Она так нервничала, что даже забыла заплакать, когда родилась, и ее шлепнули по попе.

Джэи надеялась, что Соён все еще жива, но понимала, что это абсурд. Вот поэтому она перестала донимать своего папу, Юджина. И все же иногда ей было любопытно, куда пропала Соён. Возможно, она умерла в прошлой жизни, поэтому ее кремировали, а прах поместили где-то в углу крематория как невостребованные останки. Так что теперь, после перезагрузки, даже останков Соён было не найти. Интересно, кто сейчас живет в комнатушке, где она просыпалась каждый раз? Джэи думала, что детектив, разыскивавший семью супругов, погибших в ресторане, мог внести имя Чон Соён в список пропавших без вести.

– Сон Джэи, ты больше не рассказываешь о своих реинкарнациях? Неужели утратила к ним интерес? – спросила Ынхе, когда Джэи приняла решение жить как обычный ребенок.

– А я разве что-то такое рассказывала? Ничего не помню.

Поскольку Джэи не могла ничего изменить своими силами, у нее не было иного выбора, кроме как послушно принять реальность. Она снова превратилась в четырехлетнего ребенка, пытающегося заставить себя есть помидоры. Она перестала говорить о своих прошлых жизнях и вмешиваться в дела взрослых. Поэтому родители Джэи тоже быстро забыли о ее рассказах и просто жили дальше. Джэи решила привыкнуть к уединению. Хотя она уже знала и хангыль, и цифры, и английский алфавит, она читала и писала с той же скоростью, что и другие ребята. Джунсо развивался немного медленнее сверстников, но у него был мягкий характер, а еще он, видя Джэи, всякий раз краснел и прятался за юбку Мингён. Хотя он иногда становился рассеянным, превращений в робота и добавления к каждой фразе «Вот так» больше не было. Джэи подумала, что он, должно быть, встретил врача и чудесным образом излечился.

Она наблюдала за Джунсо так, словно смотрела на семечко помидорки черри, посаженное на клумбе, – как оно постепенно прорастает, теряет семядоли, выпускает стебли. Иногда мальчик говорил что-то странное, чем очень пугал Джэи. Например, одним зимним днем, в сильный снегопад, Джунсо, получив от нее снежком прямо в лоб, сказал: «Для друга я готов даже растаять», но это оказалась просто пародия на Олафа из «Холодного сердца».

– Дурачина, разве эти слова подходят ситуации?

Джэи скатала большой снежок и снова прицелилась в голову Джунсо.

– Не надо! Я маме нажалуюсь!

В отличие от прошлых жизней, Джэи не сближалась с Джунсо нарочно. Но так получилось, что они часто оказывались рядом, постепенно сблизились, придумали друг для друга милые прозвища, а затем начали тосковать друг по другу. Хотя может показаться, что это случилось слишком рано, но во время летних каникул в пятом классе младшей школы они решили, что будут встречаться. Поскольку это произошло довольно быстро, они решили, что и с Джуа можно подружиться скорее. Ребята узнали о крытой детской площадке, куда Джуа очень часто ходила. Они думали, что девочка прыгает там на батуте или играет, но она сидела под воздушной горкой, уставившись в телефон.

– Хван Джуа, а ты чего не играешь?

Оказалось, что Джуа смотрела видео, снятое во время поездки с родителями в Каннын. Когда девочка в гидрокостюме и спасательном жилете вошла в воду, папа подхватил ее и быстро побежал к волнам. Смех мамы Джуа звучал очень радостно.

– Может, свалите? Я хочу побыть одна.

Джуа, у которой переходный возраст начался раньше, чем у других ребят, напоминала улитку, потерявшую свою раковину. То же самое когда-то ощущала и Джэи. Она села рядом на корточки и широко вытаращила глаза.

– Если ты хочешь быть одна, то почему пришла на детскую площадку? Эй, если хочешь получить телефон, поймай меня.

Джэи выхватила у Джуа мобильный и начала прыгать на батуте. Джуа, рассердившись, погналась за ней. Джэи бросила мобильный Джунсо, но тот, конечно, не смог его поймать. Даже вернув себе телефон, Джуа хотела хорошенько врезать Джэи, поэтому побежала за ней. Пот, выступивший у нее на лбу, освежил девочку и охладил ее пыл.

Трое ребят купили напитки в магазине около крытой детской площадки и начали жадно их пить.

– Хван Джуа, давай дружить и в средней школе. Я буду каждый день покупать тебе напитки.

– Ха-а, мой имидж ухудшится, если я буду общаться с ботанами.

Когда ребят распределили по средним школам, Джэи не поверила своим глазам. Джэи и Джуа всегда оказывались в школе Санён, а Джунсо – в школе Сухёк. Но на этот раз всех троих распределили в среднюю школу Сухёк, хотя добираться до нее было очень неудобно. Средняя школа Санён находилась в пяти минутах ходьбы от дома, а средняя школа Сухёк – в пяти остановках автобуса. Несмотря на то что был выходной день, Юджин так разозлился, что позвонил в отдел образования и выместил свой гнев на дежурном. Но, как всегда, исправить то, что было уже решено, не представлялось возможным.

Трое ребят заказали одинаковую школьную форму в Ivy-club и ездили в школу на автобусе или на велосипедах. Иногда Джэи задавалась вопросом, работает ли Сонгюн в средней школе Санён. Если он до сих пор жив, значит, Соён мертва и не смогла с ним разделаться.

– Младший брат мужа твоей тети, случайно, не работает учителем в той школе? Сын прошлого хозяина общежития Сонгюнгван, – спросила Джэи сидящую рядом Джуа, когда школьный автобус проезжал мимо средней школы Санён.

– Без понятия. Тетя ничего о нем не рассказывала. Наверное, стань он учителем, она бы сказала. Но откуда ты о нем знаешь, если даже я не в курсе?

Джэи совершенно не понимала, что стало с Сонгюном. Она не могла с уверенностью сказать, что он мертв, как невозможно было и утверждать, что он жив.