Восьмой район - Алиса Аве

– Что сделали с Зеноном? – переспросил мужчина. – Мы оба приспособились, потому что в любой момент питающая их жидкость сменится ядом.

– Вы попросите что-то и у меня, для этого моя семья здесь.

– Мне нравится, как ты улавливаешь связь.

– Зенон мне врал, пусть от безысходности, но врал. – В моих мыслях вслед за Ковчегом исчезал и Зенон. И пустота обступала меня, выдавливала правду. – Ему нужно было, чтобы я доверяла. Вы приказали ему?

– Спроси у него лично, – предложил мужчина, и двери лифта открылись.

Конвейер медленно полз, Зенон стоял у ленты, тела одно за другим продвигались к вытянутой капсуле, похожей на яйцо. Капсула светилась голубым, ждала добычи. Эн права, а я дура – рядом с Зеноном стоял Старший Стиратель. Изуродованная, бледная рука по-хозяйски сжимала ткань комбинезона, подбадривала. Пальцы Старшего Стирателя выглядели холодными тонкими лучами на темной робе Зенона, украшениями для избранного им, доверенного лица. Почетный знак: «Вот я касаюсь тебя, значит, ты заслуживаешь жить».

Грудь разорвало болью. Жар вырвался изнутри, дернул за собой. Я выскочила из лифта, окрик позади увяз в шуме крови, оглушившем, ослепившем меня. Перед лифтом выстроились Стиратели. «Стреляйте! Стреляйте!» – просило все во мне. В животе клокотала, вылезала с отвратительным хрустом склизкая, тупая ненависть. Я выдернула оружие у ближайшего Стирателя, не обратила внимания на предупредительный жест Старшего Стирателя, наблюдала за собой со стороны, безразличная, словно стертая этой разрастающейся агонией.

Оружие уставилось в Старшего Стирателя. Я выстрелила. Пламя пробило дыру в скоплении шрамов на ненавистном лице, добавило новые, дыра разрослась, пожирая человека, втянула в себя. Старший Стиратель обратился во тьму, которую источал.

– Ты не можешь мне навредить, бедняжка, – донеслось сквозь шум в ушах.

Кнопка трещала под пальцем, выбивала обратно. Зенон вырос рядом, забрал автомат, передал Стирателям.

– Зато могла навредить себе, – продолжал Старший Стиратель. – Хорошо, что я заранее распорядился отключить распознавание на оружие. Иначе мы бы с тобой уже не разговаривали.

А я и не собиралась с ним разговаривать. Я ждала. Вот сейчас Стиратели растерзают меня. Лучше него напомнят, что оружие настроено на личный код, недоступно для истеричных девчонок, не умеющих отделить маленькую ложь от большой, дозированную правду – от всепоглощающей истины. Ну же!

– Разойтись! – скомандовал Старший Стиратель.

Стражи заполнили лифт, лента конвейера едва слышно скрипела.

– Ковчег почти разумен, Яра. – Старший Стиратель не говорил – гладил словами. – Все в нем подчиняется выверенным правилам, разработанным много лет назад и действующим безотказно. Ковчег самоочищается, питается, трансформируется, живет. С радостью избавляется от лишнего, с еще большей радостью открывается тем, кто может что-то дать ему – сделать его лучше и чище. Он дает такому человеку возможность. И прощает некоторые ошибки. К несчастью, в нем заложен механизм самоуничтожения, как заложено было самоуничтожение в генетический код его создателя. Мои усилия, мои помощники сдерживают разрушение. Оно неизбежно, но время пока на нашей стороне.

Зенон не подошел ко мне, так и стоял у конвейера. Не он отобрал оружие, мигающее, ухмыляющееся создание выдернуло у меня из рук бесполезную «палку». В ярости я приняла одного за другого. «Ну хоть не помог им, – я буравила Зенона взглядом исподлобья. – Он не виноват, – часть меня пыталась оправдать его, – просто думал о семье. Как бы я поступила на его месте? Он мог сказать правду». Во мне боролись два голоса. Один цеплялся за понурые плечи, за искусанные губы, за память о прикосновениях. Другой ковырял свежую рану, толкал в распахнутую пасть одиночества. От Зенона разило поражением, второй голос советовал не добавлять чужую скорбь к собственной.

Старший Стиратель обращался как раз ко второму голосу, обжигающему мысли пламенем.

– Ты решила, оружие разрешит беды. Знакомая ситуация, не так ли, сынок? – он обратился к Зенону и сразу же опять ко мне: – Стоило воспользоваться тем жаром, что выплескивается из тебя. Датчики зафиксировали значительное повышение температуры. Ты очень нужна Ковчегу, Яра, поэтому мы прощаем тебя.

– Кто – мы? – Раньше я бы кричала. Ковчег постоянно учил: лишние эмоции ни к чему не приводят.

– Ковчег подчиняется одному человеку. Лидеру, создателю всего. Я имею честь называться советником. Молодые люди – помощники. Мы все служим миру, восставшему из разрушенных надежд.

Старший Стиратель улыбнулся, поднял испещренные шрамами брови, приглашая к дальнейшим вопросам. Но вопросы я исчерпала:

– Под нами земля из разрушенных надежд. Ковчег не служит миру, Ковчег выбрал кучку людей, связал невидимыми цепями и заставил верить в счастье и безопасность. Остальных он мучает и убивает.

– Ты жива, стоишь здесь, ведешь смелые речи.

– Потому что вы что-то от меня хотите, точнее, Лидер.

– Нет, именно я. Лидеру больше по нраву видеть подобных тебе тут, – он постучал по замершей ленте.

– Мне нечего дать, я ничего не умею. Запускайте, я лягу на ленту. Вы отобрали последнее, что у меня было.

Зенон не шевелился. Зато Старший Стиратель не скрывал удовольствия от происходящего:

– Пресловутая любовь, я понимаю. К сожалению, способности проявляются лишь в пубертатный период. Моя ошибка. Я ускорил процесс, наплевав на гормоны. Вы чересчур остро чувствуете, импульсивно принимаете решения. Вы во всем – слишком, пожалуй, это слово подходит лучше всего. Переливаетесь через край, разрываетесь взрывной волной… А после жалеете так же сильно. Только в этом «после» способностей ни капли. Поэтому Лидер желает твоей смерти, а я – раскрытия заложенного моими стараниями потенциала.

– Я ничего не понимаю. И не хочу понимать!

Зенон все же бросился ко мне, но сияющий мужчина преградил ему путь. Зенон ударил его кулаком в челюсть. Мужчина исчез, удар рассек воздух, Зенона дернуло назад – мужчина появился, держа его за шею.

– Видишь, – Старший Стиратель указал на Зенона, – он лучшее доказательство. Порывы, нелогичность. Тебе, Зенон, уже не исправить случившегося. Предательство есть предательство, прикрывай его семьей или друзьями, ничего не изменится.

– Я говорил, не привязывайся, – поддержал Старшего Стирателя мужчина. Он встряхнул Зенона и отпустил. – Не получалось раньше, не получится и на этот раз.

– Но и у тебя не получится, – прохрипел Зенон.

– Согласитесь, что вы оба почти справились. – Старшему Стирателю достаточно было просто взмахнуть рукой, чтобы его слушались. – Кстати, стоит проверить, – он кивнул мужчине, тот растаял в воздухе.

– Яра, не верь тому, что они скажут. – Зенон сделал шаг вперед и тут же отступил.

– Я не верю ни им, ни тебе. Я видела моих, Зенон. Ты знал, что они на Ковчеге, мог рассказать мне. И о своей семье тоже. Я бы поняла, я бы все поняла.

– Страх разочарования, – ответил Старший Стиратель. – Он боялся, что ты разочаруешься