Немезида ночного ангела - Брент Уикс

«Эм-м, эйдетическая. Я, наверное, слышал это слово от Логана, а на письме его не видел».

~– Эх, жаль. «Эй-дактильная» тоже было бы неплохо – память, которая заставляет тыкать в людей пальцем и кричать «Эй ты!» Только послушай: враждебный свидетель с эй-дактильной памятью. Вышло бы недурно. Если бы такое слово существовало. Хочешь, так и запишем? Знаю, для тебя это чересчур поэтично, но писателям ведь разрешают заниматься словотворчеством…~

«Нет! Нет».

Так вот, подходя к дому – а трактиром его не назвать; скорее всего, хозяева просто сдают одну или две лишние комнаты, – я не рассчитываю, что внутри окажется один бандит и одна заложница.

Там могут быть два бандита и заложница. Или три. Там может быть засада.

Я не знаю, что ждет меня внутри. На засаду не похоже, но засады и не должны быть заметными.

Мне вспоминается кое-что еще, и я замедляю шаг. Скорбящая женщина не сказала: «Разбойник потащил ее внутрь». Она сказала: «Они вместе пошли внутрь», – словно они работали сообща. Быть может, эта «заложница» на самом деле была наводчицей разбойников?

Знаю, от таких предположений я сам кажусь параноиком. Вроде бы это тот самый дом, в котором я должен встретиться с агентом Мамочки К, но из-за темноты, тумана и дождя я сомневаюсь даже в этом.

В общем, надеюсь, вы простите меня за то, что я не стану вламываться через входную дверь и спасать даму в беде.

Дарзо часто говорил: «Когда время поджимает, не спеши».

И если вы сразу поняли, что он имел в виду, то вы умнее, чем был я в двенадцать лет, или в четырнадцать лет, или в шестнадцать, и… Ну да. Я всегда просто надеялся, что он так перефразировал старую добрую пословицу: «Поспешишь – людей насмешишь».

Дарзо почти всегда прав, но частичка меня кричит, что разбойник – работорговец – отвел внутрь женщину, оставив своих дружков снаружи, под дождем. Зачем? Чтобы за ними не подсматривали? Зачем же еще?

Казалось бы, слова «стеснительный» и «насильник» нельзя применить к одному и тому же человеку. Если такое сочетание кажется вам чересчур извращенным и невозможным, то могу лишь похлопать вашей вере в людей.

Сам я ее не разделяю.

Вместо того чтобы войти внутрь через дверь, я заставляю себя остановиться – хотя понимаю, чего может стоить мое промедление женщине, которая сейчас внутри. Сбоку я нахожу окно. К несчастью, оно не из стекла. В такой глуши стекло – роскошь. Ка'кари проедает крошечную дырочку в пластине из рога какого-то животного.

Внутри я никого не вижу, но зато слышу прямо под окном какое-то бормотание. Или стон?

Наверное, я уже опоздал.

Я осторожно перехожу на другую сторону дома и даже заглядываю за последний угол. Лошадей нигде нет.

Нахожу второе окно, чтобы получше разглядеть, что внутри. Снова делаю дырочку.

И… какая неловкая сцена.

Под первым окном, привалившись к стене, обжимаются мужчина и женщина. Их губы слиты в поцелуе.

К счастью, насилием здесь не пахнет. Оба, кажется, полны энтузиазма.

Значит, «гостья» этого дома и в самом деле разбойница, наводчица, а не моя напарница. Почему-то наводчики кажутся мне хуже обычных разбойников. Бандиты угрожают жертвам, после чего отбирают деньги – все просто и прямолинейно. А что сделала эта дамочка? Пришла, воспользовалась чужим гостеприимством, с самого начала намереваясь предать и ограбить этих людей. Один даже лишился из-за нее жизни.

Что ж, совсем скоро она за это поплатится.

Я прикидываю, как мне лучше перемахнуть через мебель и обрушиться на парочку, не давая им опомниться; затем смотрю на них в последний раз. И замираю.

Разбойник держит обнаженный нож.

Но тот, позабытый, вяло висит в его руке. И это он прижат спиной к стене, а не она.

Послушайте, я не дурак. Если громила с ножом скажет кому-то: «Поцелуй меня», то многие вполне рассудительные люди его послушаются. А если он прибавит: «И поубедительнее», – то они постараются сделать это убедительно.

Но в разгар самого страшного и травмирующего эпизода их жизни у большинства просто не получится ничего «убедительного».

Тогда мне кое-что вспоминается: однажды я слышал, что, вопреки здравому смыслу, в страшные минуты жизни некоторые люди влюбляются в тех, кто причиняет им страдания.

Я никогда этого не понимал. И сейчас не могу понять, даже видя, как происходит именно это… наверное? Но другого объяснения мне не придумать. Зачем еще ему нужен нож?

При помощи ка'кари – или просто за счет способностей ночного ангела, точно не знаю, – я могу как бы… заглянуть в душу человека. Приятного в этом обычно мало; то, что я вижу, запоминается мне, и я точно не хочу заглядывать в голову какой-то душевнобольной. Но сейчас, чтобы выяснить, помогала ли эта дамочка разбойникам, я мог бы…

Так, теперь она целует его живот, опускается ниже и встает на колени, попутно раздевая. Она расстегивает его пояс – нож все еще у него в руке. Затем он запускает пальцы в ее черные волосы, показывая свою власть.

К черту – не знаю, что я буду делать с ней, но от него этот мир точно нужно избавить.

Кажется, Мамочка К говорила, что у ее агента волосы черные как ночь, да?

Ох, пожалуйста, пусть это окажется не моя напарница.

Я чуть-чуть приоткрываю заднюю дверь, напрягаю талант, готовлюсь прыгнуть. Женщина одной рукой распускает волосы, а другой спускает штаны разбойника ему до колен.

– Расслабься, – мурлычет она. – И наслаждайся.

Вдруг все мои предположения вновь разбиваются в дребезги, и я замираю. Ее левая рука лежит на бедре разбойника, она изучающе смотрит на его ногу – причем намерения у нее явно не эротические. Правая рука стиснута в кулак, а в кулаке зажато что-то, что она вытащила из волос…

Я успеваю увидеть лишь проблеск чего-то металлического.

Кулак врезается в бедро, разбойник ахает, и я вижу, как его пленница яростно водит вверх-вниз заколкой, которую вонзила глубоко в мышцу. Затем она выдергивает заколку из ноги.

Кровь поразительно мощной струей вырывается из раны – женщина явно задела артерию.

Она пытается отпрыгнуть назад, но рука бандита вцепилась в ее волосы в тот же миг, как кулак врезался в его бедро.

Ей не вырваться.

Некоторые теряются, когда на них нападают. Некоторые пытаются сначала понять, что произошло, и лишь затем что-то предпринимают. Но многие преступники больше похожи на животных – они мгновенно бросаются на того, кто застал их врасплох.

Этот разбойник как раз такой.