Надежда. Адаптация - Алевтина Афанасьева

плавать. Через несколько лет Колька уехал из города. Мы редко созваниваемся и пишем друг другу, но ясно, что как прежде уже не будет. Такие потери невосполнимы. До сих пор страшно, что сейчас рядом никого из тех настоящих друзей, что никто из них уже не придёт заступиться. И ещё страшнее, что и мне самой здесь тоже уже не за кого бороться…»

29. Весна

Весна пришла раньше положенного. Её робкие взгляды в просвет меж низких туч, растянувшихся по обе стороны от горизонта, освещали мёрзлую землю и понемногу растапливали снег. В один из дней температура неожиданно подскочила, везде потекли ручьи, а в городах снег почти полностью сошёл. Сугробы, что ещё оставались в лесу и в оврагах вдоль дорог, стали серыми, просевшими. Под ними уже ощущалось шевеление новой жизни. Понимание, что зима остаётся в прошлом, а впереди ждут тёплые дни, приносило радость и придавало сил.

Надя уже знала, что Чувазово находится ровно на середине их пути. Впереди предстояли долгие и непростые дни. Девушка боялась, что спасательный лагерь сменит дислокацию, пока они до него доберутся. Люди создают много шума — это привлекает мертвяков и налётчиков. Смогут ли они противостоять им? Ведь там, внутри, собраны обычные жители, не имеющие особых навыков, никогда не держащие в руках оружия. Да что говорить, многие даже костёр развести бы смогли не с первого раза! Наде не верилось, что кто-то заложил новый город с такими «ценными кадрами» — это казалось утопией! Но мало ли зачем могли на самом деле понадобиться все те люди. — Вариантов можно придумать десятки. Только в хорошие с трудом верилось, а о плохих и говорить не хотелось.

Дорога и движение стали необходимостью, без которых уже было невозможно представить жизнь. Впереди ждало Чувазово, над названием которого Таня подшучивала, рождая смешные производные. Короткие передышки и снова — километры пути. С обветренными лицами, похудевшие, Надя и Таня двигались дальше. Они сроднились, словно были сёстрами, перестали спорить и ругаться, начали лучше понимать друг друга, без слов.

К тому моменту запасённая еда почти вся была съедена. Приходилось выискивать под корой деревьев жуков и есть, превозмогая тошноту. Надя даже пробовала жарить лепёшки из перетёртых желудей, найденных под снегом и прелой листвой, смешивая их с остатками риса. Первая трава уже пробилась на прогалинах, но пока девушка не была готова так рисковать. Решила ждать крапиву и одуванчики, а прочие эксперименты пока отставила.

Трудно приходилось и Рэму: он исхудал так, что впали бока и начала лезть шерсть; он быстрее уставал. С голодухи попытался догнать зайца, замеченного на окраине леса. Только куда овчарке тягаться с косым. Пёс не был привычен к таким гонкам, он то и дело проваливался в рыхлые сугробы, а заяц бегал легко, почти перелетая рытвины и упавшие деревья.

Решив немного срезать путь, пошли через лес. Тропа, отмеченная на карте, была заброшена. Когда-то за ней неплохо присматривали лесники: при входе ещё сохранился добротный деревянный настил. Не смотря на то, что в некоторых местах он подгнил, эти километры оказались самыми лёгкими в их путешествии.

Когда настил закончился, девушка не раз пожалела о своём решении идти здесь. Было скользко, подтаявший снег опасно съезжал вниз по склонам, обнажая землю с пожухлой травой. Несколько раз Надя оступалась, в последний момент едва успевая ухватиться за какую-нибудь ветку. Девочка боязливо шла от деревца к деревцу, с опаской глядя на чёрные лужи, поблескивающие внизу оврага. Рэм тянул поводок, желая исследовать лес, но его не отпускали. Нюх овчарки помог найти пару свернувшихся ещё спящих ежей. Немного повозившись, Наде удалось освежевать их. Хотя мясо оказалось весьма специфично, всё же, оно было во много раз лучше личинок. Хилые тушки отдавали странноватым запахом и потому после варки их решили ещё немого потушить, добавив специй, которые Надя захватила с собой. Мяса было мало, оно оказалось довольно сухим, но с вермишелью пошло на «ура». Таня тщательно объедала косточки, радуясь, что у них такая умная собака. Потом пили чай, распотрошив один пакетик так, чтобы его хватило раза на три. Этот нехитрый ужин придал путникам сил и позволил скоротать прохладную ночь в весеннем лесу.

Костёр горел плохо. Поленья, которые собрали, не пригодились — они были отсыревшими. Пришлось идти собирать хворост и рубить трухлявое дерево. Надя расколола его на части, подтащила ближе, а дальше за дело взялась Таня. Девочке доставляло большую радость «подкармливать огонь», как она это называла. Надя без сил повалилась спать в палатке, успев порадоваться, как трещат деревяшки в огне — это должно было отпугивать диких животных, если те решат подойти ближе.

Уставшая Таня в смятении долго сидела одна у костра. Подбирала с земли упавшие мелкие палочки и бросала в огонь, наблюдая, как они сгорают. Звуки ночного леса сильно пугали, оживляя самые тревожные фантазии. Казалось, что-то незримое перемещается среди стволов, прячась у девочки за спиной каждый раз, когда она оборачивалась к лесу. Казалось, на неё кто-то смотрит, наблюдает и чего-то ждёт. Сама ночь была рядом и оберегала жизнь лесных обитателей от незваных гостей.

Девочка пододвинула полено к сосне и села на него, привалившись спиной к стволу. С этого места было хорошо видно спящую в палатке Надю и пса, дремлющего рядом. Показалось, что стало менее страшно. Шершавая поверхность позади оберегала, возвышаясь до неба. Но чем ближе к полуночи, тем непроницаемее и необъяснимее становилась ночная мгла. Таня не выдержала и, набросав в огонь ещё поленцев, заползла в палатку. Легла рядом с Надей и закрыла глаза. Когда девушка сквозь сон приобняла её, Таня заснула. Где-то утробно ухал филин, но она этого уже не слышала.

Сократить путь не получилось. От усталости стали идти медленнее, но Надя решила, что теперь так даже будет правильнее. Сил всё равно не хватало. Если бы она знала раньше, на что подписывается, повела бы Таню в обход по бетонке, как и планировали до этого! Там идти было проще и веселее, но значительно дольше. Впрочем, даже сейчас девочка считала иначе, — для неё главным было наличие любой еды, передышки и полное отсутствие мертвяков. Она была готова мириться с грязью и усталостью, есть личинок и жёлуди, только бы больше не видеть городских ужасов.

Палатку научились ставить ещё быстрее и увереннее, чем прежде. Освоили жарку червей на камне, от жуков перестало мутить — желудок привык. Только ночи проживали сложно, было до жути тревожно, да и пёс вёл себя излишне насторожённо, глухо порыкивая в темноту.