Военный инженер Ермака. Книга 5 - Михаил Воронцов

не устоял перед соблазном. Я растопил в медном котелке воск, добавив немного сала для пластичности. Пока смесь была тёплой и податливой, на дульной части выложил воском надпись: «Лета 7096 лил мастер Максим» и добавил небольшой растительный орнамент.

Когда восковые украшения застыли, я начал покрывать всю модель внешним слоем формовочной глины. Это была кропотливая работа — глина должна была заполнить все углубления в восковом рельефе, но не повредить его.

После нанесения нескольких слоёв глины форма была готова к обжигу. Мы развели в яме большой костёр, используя сухие берёзовые дрова — они давали ровный, сильный жар. Форму поставили над огнём на специальных железных подпорках, чтобы пламя равномерно охватывало её со всех сторон.

Обжиг продолжался целые сутки. Я не отходил от ямы, постоянно подбрасывая дрова и следя, чтобы жар был равномерным. К утру воск полностью вытек через специально оставленные отверстия, оставив в форме чёткие отпечатки орнамента и надписей. Глина приобрела красно-коричневый цвет обожжённого кирпича и стала твёрдой как камень.

Дав форме остыть, мы приступили к финальной подготовке. Я аккуратно извлёк деревянный сердечник — он выполнил свою роль и больше не был нужен. Затем установил внутрь формы железный стержень для канала ствола, тщательно центрируя его с помощью глиняных распорок. Форму стянули железными обручами, которые выковал кузнец по моим чертежам.

Настал самый ответственный момент — литьё. В соседнем помещении уже горела плавильная печь, в которой готовился сплав. Пропорция была выверена точно — девять частей меди на одну часть олова. Это давало прочную пушечную бронзу, способную выдержать давление пороховых газов.

Я надел толстые кожаные рукавицы и подошёл к печи. Через смотровое отверстие был виден расплавленный металл — он светился ярко-оранжевым светом, а на поверхности играла тонкая радужная плёнка. Цвет был правильный — значит, температура достигла нужных тысячи ста градусов.

— Открывай летку! — скомандовал я.

Кузнец пробил глиняную пробку длинным железным прутом, и расплавленная бронза хлынула по специально подготовленному жёлобу прямо в литейную форму. Я следил, как металл заполняет пространство между внешней формой и внутренним стержнем, слушая характерное шипение и наблюдая за выходящим паром. Струя бронзы должна была литься непрерывно — любая остановка могла привести к образованию спаев и раковин в металле.

Когда форма заполнилась доверху и бронза показалась в литниковых отверстиях, я дал знак перекрыть летку. Теперь оставалось только ждать. Металл должен был остывать медленно и равномерно, иначе в стволе могли образоваться внутренние напряжения.

Три дня я почти не отходил от литейной ямы, проверяя температуру формы и подсыпая сухой земли для более равномерного остывания. Казаки заглядывали поглазеть на диковинную работу, но я гнал любопытных — лишняя суета могла только навредить.

На четвёртый день форма остыла достаточно, чтобы можно было извлекать отливку. Вместе с помощниками мы разбили глиняную оболочку тяжёлыми молотами. Осколки обожжённой глины посыпались вниз, и постепенно показался бронзовый ствол. Он был покрыт тёмной окалиной и остатками формовочной смеси, но даже сквозь эту корку проглядывал благородный блеск металла.

Мы вытащили пушку из ямы с помощью толстых верёвок и деревянных катков. Ствол был тяжёлым — пудов двадцать, не меньше. Я провёл ладонью по шероховатой поверхности, нащупывая выступающие литники и наплывы металла, которые предстояло убрать.

Следующие дни ушли на доводку. Сначала я отпилил литники ножовкой, затем начал шлифовать поверхность песком и каменной крошкой. Казаки помогали мне, водя взад-вперёд кожаные подушки с абразивом. Постепенно из-под слоя окалины проступал чистый металл золотистого оттенка.

Особенно тщательно я обработал казённую часть, где предстояло высверлить запальное отверстие. Для этого использовал ранее сделанное закалённое сверло. Работа заняла целый день, но отверстие получилось ровным и точно в нужном месте.

Скоро пушка была готова. Я отполировал её до зеркального блеска смесью мела и уксуса, и теперь бронза сияла на солнце, как золото. Посмотреть на сбежались почти все казаки нашего отряда.

Начало положено. Но теперь, если хотим ускорить процесс, надо обучать людей. Один я много не успею.

* * *

Сардар Амир Кутлуг-Мирза поднялся с рассветом, едва муэдзин возвестил о начале утренней молитвы и взял в руку свернутый в трубку пергамент с подробной схемой местности, где должен был вырасти форпост бухарского могущества.

Солнце только поднялось над минаретами Бухары, когда сардар уже стоял у ворот дворца эмира. Стражники, узнав его, беспрепятственно пропустили внутрь. Амир Кутлуг-Мирза прошел через внутренний двор, где слуги уже начинали свои утренние хлопоты, миновал фонтан с журчащей водой и направился к покоям Абдуллы-хана.

Эмир принял его в том же зале, что и в прошлый раз. Властитель Бухары был одет в простой халат из тонкого шелка, без парадных украшений. Он сидел на подушках у низкого столика, на котором дымился чайник с зеленым чаем.

— Повелитель, — поклонился сардар. — Я исполнил твое повеление. Место для города найдено.

Абдулла-хан жестом пригласил его сесть и кивнул слуге, чтобы тот налил гостю чаю. Амир Кутлуг-Мирза развернул принесенную карту на столике, разглаживая края пергамента.

— Вот здесь, повелитель, — его палец указал на изгиб реки. — У границы степи и тайги, в среднем течении Иртыша. Я долго изучал все возможные места, и это — наилучшее. Правый берег реки высок и обрывист, что даст естественную защиту от половодья и нападений с воды. Река здесь глубока и судоходна — наши караваны смогут ходить по ней без препятствий.

Эмир наклонился над картой, внимательно рассматривая указанное место. Сардар продолжал, воодушевляясь собственными словами:

— Я предлагаю назвать его Эртиш-Шахром — городом на Иртыше. Само название будет говорить о нашей власти над этой великой рекой, по которой можно добраться и до земель московитов, и до владений татар, и даже до далекого севера, где живут дикари, которые едят сырое мясо диких животных и прячутся от ледяных демонов.

— Расскажи об укреплениях, — потребовал Абдулла-хан, не отрывая взгляда от карты.

Амир Кутлуг-Мирза достал второй свиток — план будущего города.

— Мы построим стены по всем правилам европейского военного искусства, — начал он. — Стены будут высокими. По углам возведем бастионы — пятиугольные выступы, с которых можно простреливать подступы к стенам. Перед стенами выроем глубокий ров, который можно будет заполнить водой из Иртыша. За рвом — земляной вал с частоколом.

Сардар водил пальцем по чертежу, показывая расположение укреплений.

— На стенах разместим пушки — не меньше тридцати орудий. Часть привезем из Бухары, часть закупим у османов или отольем на месте. В городе будет постоянный гарнизон — три тысячи воинов, не меньше. Этого хватит, чтобы отразить любое нападение сибирских татар или московитов, если они