Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

— Гамельн, город такой, — охотно поясняет Макс. Удерживая «Свиристель» одной рукой, он медленно отнимает левую от цевья, показав хирундо раскрытую ладонь и призывая не совершать ошибок. — Я читал про Гамельнского крысолова, да, ещё в детстве.

Вышегородский вдруг неторопливо цитирует, что совершенно не вяжется ни с его боевой стойкой, ни с голосом, искажённым динамиками шлема:

— Но счастливое пение крыс как всегда над Россией звенит! [1] — И добавляет, покачав инопланетной головой. — Да вот только крысы — это вовсе не туркмены, а вы сами…

— Чо ты там проблеял⁈ — вспыхивает крайний левый «чулок».

Тот самый, что усомнился в верности замечания… но тут короткий успокаивающий жест делает и сам Орктос.

— Спокойно, ребя! Стрелять только по моей команде или если этот умник влепит в меня маслинку! Усекли? А ты, умник, ты ведь в меня первым бить будешь, угадал? — Он ухмыляется в выпуклую линзу тёмно-зелёного «циклопа», от которой его отделяют не больше дюжины метров. Вышка не отвечает, и тогда Жнец вздёргивает подбородок: — Смотри, капитан, рисковое дело ты затеял…

Со стороны оценивая обстановку, Алекс убеждается в его правоте.

Их, конечно, больше числом. Даже с вычетом самого курьера и Зерна, который усиленно пытается притвориться архитектурной деталью. Да и бронированных — двое на одного, потому Вышка себя так спокойно и держит. Однако скинхеды находятся за бетонными укрытиями, а прибывшая группа разместилась на открытом пятаке, что означает — потерь не избежать.

Снегопад, и до того жалкий, стихает окончательно. Солнце плывёт над Посадом тусклой серебристой монеткой. Время от времени прячется за плотными наслоениями облачной паутины, но нет, да и выглянет из-за небоскрёба или корпоративного аэростата. Сейчас оно больше походит не на дарующее жизнь светило, а на мутный глаз терпеливого хищника. Кого-то гигантского, глубоководного, склизкого, чешуйчатого, скрывающегося в небесах и высматривающего жертву…

— Рисковое дело затеяли люди, — всё с той же спокойно-вдумчивой интонацией произносит Максим, — заставившие Жнецов поверить, будто они остаются хозяевами положения. Те, кто Стену убедил построить. Кто вас на нацменов натравил. Тебе понравилось, с каким остервенением чурки дают отпор? Как они бесстрашны и сильны?

Лицо Орктоса искажается.

И Алекс вдруг со всей профессиональной сноровкой понимает, что раскалённая игла Макса попала точно в цель. В рану, края которой ещё не успели подсохнуть. Что люди, с которыми безбровый Орктос покинул ангар, чтобы попасть в Марусино на лёгкую охоту, больше никогда не вернутся на базу. Что дуэт, прикрывающий вожака с обеих сторон — это всё, что осталось от грозной «Ячейки-32». Что в созданной ловушке бритоголовый будет винить кого угодно, но только не своих духовных наставников.

Шрам татуированного Жнеца белеет. Губы кривятся, готовые выплюнуть фатальный приказ, после которого многие не доживут до вечера. Тогда Бельмондо делает шаг вперёд. Маленький «честный налогоплательщик» и «вовсе не народный мститель» проходит мимо Кожи и Ланса, одним движением становясь на линию возможного огня.

Зерно стонет с таким звуком, будто прокололи воздушный шарик.

— Пожалуйста, остановитесь, — просит феромим, глядя то на Орктоса, то на Вышку.

Его окружает тишина, в которой слышны сирены и автоматное стрекотание на далёких отсюда улицах. Рычание преследователей, от которых отряд ускользнул с предыдущей крыши, утихает, будто те потеряли к убравшимся чужакам последний интерес. Шок, испытанный парнем, грозит вот-вот переплавиться в страх перед собственными действиями. Поэтому он спешно добавляет, обращаясь к воеводе «колготок»:

— Думаешь, это обычные погром и чистка, устроенные твоими друзьями по убеждениям?

Алекс тяжело дышит, стараясь не смотреть в винтовочный ствол. А тот заглядывает в душу, путая слова. Пуля покинет его со скоростью восьми сотен метров в секунду, и увидеть не успеешь…

— Это эксперимент! — продолжает феромонный арлекин. — Чудовищный! Я только что видел, во что превратились азиаты, заражённые новым препаратом «Вектора». А ты тоже видел⁈

Жнецы молчат, косясь на старшего.

Но и тот не спешит обрывать дерзкого парнишку. В глазах мелькает призрак загнанного зверька — да, он тоже видел. Он прошёл через это лично, вместе со своими людьми, далеко не всем из которых довелось уцелеть. Пьяные напарники тоже не рады воспоминаниям, и их не за что винить. Не каждый день становишься свидетелем того, как безоружный лезет под пули, а затем лупит твоего приятеля с такой силой, что ломаются рёбра.

— А я ведь тебя знаю, узкоглазый… — Орктос дёргает подбородком, отчего серьга-меч раскачивается и позвякивает. — Ты ж мой китайский Колобок, из-под самого носа улизнул, верно?

— Тогда ещё ты должен помнить, что я русский. Как и говорил.

— Точно… говорил. А ещё у тебя это на лице раскосом написано. Расскажешь, какого *** ты тут оказался?

— За чашкой чая, если ты не против.

— Ладно, смельчак, за чашкой чая, — снова кивает Орктос. А затем приказывает, прицелившись в Макса поверх плеча Бельмондо: — Продолжай, китайчонок!

— Дубинин разработал эту дрянь, — едва справляясь с волнением, говорит Бель. — Препарат, способный менять людей. Делать их сильнее и злее. Вы — лишь пушечное мясо, на котором собирались его обкатать. В условиях, приближённых к боевым. Как полигонные хищники, которым вырывают клыки, чтобы натаскивать охотничьих щенков. Как ты думаешь, Орктос…

Тот вздрагивает, когда Алекс произносит его имя, но перебивать не спешит.

— … почему эту волшебную вакцину дали именно национальным меньшинствам, а не вам, Жнецам? Почему в рядах твоей «Ячейки» до сих пор нет ни одного суперсолдата? Я отвечу: потому что вы должны были протестировать её носителей. Показать создателям, насколько удачной оказалась разработка. Капитан прав, вы — подопытные лабораторные крысы. Но и мы тоже. Поверь, весь Посад теперь лишь площадка для эксперимента в руках очень умных и хитрых людей…

Он всё ещё не верит Вышке. Но понимает, что если бы тот хотел ликвидировать Бельмондо и его худосочного приятеля, то сделал бы это ещё пятнадцать минут назад, когда проник на крышу и взял «ласточек» на прицел…

Вышегородский издаёт звук, который непросто интерпретировать через динамики «Пирагмона». Смещается в сторону, чтобы лучше видеть вожака бритоголовых, и вкрадчиво комментирует:

— Объяснение не совсем корректное. Но и я не нейробиолог. Однако если все спрячут оружие, смогу рассказать, как обстоят дела.

Кажется, он испытывает облегчение оттого, что воздух стал менее электризованным и их потенциальные противники уже не так рьяно желают швыряться пулями. «Свиристель», однако же, не опускает, продолжая контролировать ситуацию.

— Хочешь узнать,