Надежда. Адаптация - Алевтина Афанасьева

долго смотрела на отметку, давно сделанную дядей Славой. Пунктирная линия обозначала пройденный путь — её пририсовала Надя. Таня вела по ней пальчиком, вспоминая, как они шли, что видели и делали. В конце пути, в кружочке, ждали папа и мама — от этого становилось радостно.

На дне Надиного рюкзака лежали две последние банки с тушёнкой. Таня покрутила их в руках, понюхала, в надежде, что запах мяса просочится сквозь металл. Убрала с сожалением. Овощные консервы, которых она нашла семь штук, никак не могли заменить мясо. Какой бы вкусной ни была кукуруза, но сил девочке придавала тушенка или курица в собственном соку. Только такая еда становилась сложной для поиска, а оттого — ещё более ценной.

Девочка помнила, что внутри рюкзака пришит самодельный карман, в котором хранится небольшая книжечка в измятом кожаном переплёте. Она знала, что подруга тщательно бережёт её и достаёт только, когда думает, что Таня не видит этого. Обычно такое происходило по ночам.

Девочка решила, что она не посторонняя и потому может узнать, что же такое прячет Надя. Да и просто хотелось чем-то занять себя вечером. Таня достала дневник, сползла на пол и, при свете фонарика прочла несколько страниц, иногда с трудом разбирая почерк. Не все переживания она могла понять, но осознала, что Надя через многое прошла и хорошо помнила мир из прошлого. Это теперь казалось очень ценным. Девочка думала, что когда найдутся её родители, то вместе с Надей станут самыми богатыми — ведь они столько всего знают. Будут помогать остальным, тем, кто совсем ничего не умеет или не знает, а ещё будут спасать детей, таких же, как она сама. Эти фантазии настолько нравились девочке, что она раз за разом прокручивала их в голове, дополняя подробностями.

Иногда Таня шёпотом читала вслух сказки Рэму, избавляя так себя от одиночества в долгие ночные часы. Звук голоса убирал страх давящей тишины и избавлял от мыслей, что где-то бродит изломанный мертвяк; голос спасал и от незнакомца, оставившего след на улице, и от неявных шорохов чужих квартир.

Утром четвёртого дня Надя пришла в себя. Сквозь шторы светило солнце, яркое, почти по-летнему жгучее. На дереве напротив окна бодро посвистывала какая-то птичка, обещая хороший день. Надя лениво повернулась на бок, стараясь укрыться от лучей и трелей. Хотелось зарыться в подушки, только бы не слышать его. Счастливая птичка не знала о страданиях девушки — она была рада, что зима прошла и впереди ждёт целая жизнь.

Надя села и с трудом разлепила глаза. Всё было в лёгком тумане. Подумала, что оказалась в детстве, в старом доме со скрипучими половицами и занавесками на половину окна. Солнце освещало выцветшие обои. В углу, на паре канцелярских кнопок, висел лист календаря за прошлый год. Окошко даты показывало пятое октября. Девушка какое-то время пыталась вспомнить, с чем для неё связан этот день, но не смогла. Минувший октябрь был и вовсе ужасен — сплошная беготня, холод, мертвяки и одиночество.

Надя уселась удобней, прислонилась к спинке. На пол с шелестом упали страницы из книг и газеты. Оказалось, она лежала на диване, укрытая одеялом и набросанными поверх разными вещами. Кругом был полнейший беспорядок, стояли какие-то банки и бутылки, валялись обёртки, пакеты и проволока, а у двери оказалась огромная куча вещей! От этого комната стала походить на нору животного, которое старательно притаскивало сюда барахло для уюта и безопасности.

Головоломку с бардаком Наде оказалось не под силу решить. Она не помнила, чтобы в квартире было настолько намусорено, когда они заняли её. Девушка тяжело упала обратно на подушки и закрыла глаза. В висках стучало, а голова загудела как трансформатор, но всё же ей было значительно лучше. На ощупь дотянувшись до бутылки с водой, предусмотрительно оставленной на тумбочке, Надя прикончила её до дна.

Дверь скрипнула, и в комнату заглянула Таня. Она с опаской посмотрела, как девушка поднимается, сваливая с себя на пол гору вещей. Первым проскользнул в комнату Рэм, приветственно виляя хвостом. Опершись передними лапами о край дивана, он лизнул девушку в лицо и обернулся на Таню. Поняв, что бояться нечего, она вышла из своего укрытия.

— Ты долго спала, — пожаловалась девочка, садясь рядом. — Мне было так грустно!

Надя приобняла её, ощутив, как сильно исхудала девочка за это время: даже через одежду ощущались выпирающие лопатки. На голове у Тани были заплетены две косички — торчали в разные стороны, неумелые, с выбивающимися прядями.

— Танька, привет… Как ты без меня? — лёгкие свистели, а голос осип.

— Ну что сказать… Было страшно! — призналась девочка. — Но потом привыкла. Рэм помогал, ходил со мной везде. Мы читали книжки и гуляли вместе!

— Гуляли?

— Ага. Еду искали. Есть-то мне всегда хочется!

Надя не стала возмущаться, она не до конца включилась в реальность и потому восприняла новость обыденно, как будто иначе быть и не могло, и Таня делала то, что и должна была.

— Ты молодец, смелая.

— У тебя научилась. Мы теперь уже пойдём дальше?

— Обязательно, но не сегодня. Мне нужно немного времени прийти в себя.

— Хорошо, — Таня заметно погрустнела, вздохнула и окинула подругу взглядом. — Да, выглядишь ты вообще-то не очень.

— Догадываюсь, — хмыкнула Надя. — Вода ещё есть? Пить очень хочется.

— Сейчас принесу, — девочка с готовностью вскочила и исчезла за дверью, а в следующее мгновение вернулась с ковшом, наполненным водой. — Вот, эта последняя. Нужно ещё набрать.

— Где?

— На соседней улице в доме вода почему-то есть. Ты не ругайся. Мы туда вдвоем с Рэмом часто ходим, там совсем не страшно. Я уже всё знаю.

— Как ты узнала-то? — с удивлением спросила Надя.

— Мы ходили по квартирам. Входим в одну, а там капает из крана. Я кран покрутила, она ка-ак потечёт! У нас так дома было. Воду отключали на одной улице, а у Машки она всегда была. Машка через дорогу жила. Вот и здесь так же получилось.

— Молодец ты, что сообразила.

— Пить хотелось, снег давно кончился. За ним далеко было ходить, за парк… Далеко и страшно. Вот и пошла по квартирам…

— Слушай, а зачем на меня навалила вот это всё?

— Тебя трясло, и ты что-то говорила. Я не поняла, думала, просто замёрзла! — оживившись, кивнула Таня. — Давай я тебя ещё полечу немного? Сделаю макарон. Тебе нужно есть.

— Да, я очень голодная, — кивнула Надя и устало улеглась. — Ещё немного поваляюсь.

Таня убежала на кухню, радостная, что наконец-то сможет проявить свой кулинарный талант. Рэм посмотрел на Надю, а после вышел из комнаты.

— Ты только не засыпай! — донёсся голос