Надежда. Адаптация - Алевтина Афанасьева

посмотрела на подругу, не поворачивая головы, одним лишь взглядом. Надя поднялась, делая вид, что не смотрит на Рэма. Одной рукой поправила капюшон, а вторую медленно протянула к девочке. Та ждала этого знака и потому спокойно вступила в игру.

Со стороны донёсся неясный звук, похожий на шорох гравия, а затем всё снова стихло. Как будто некий человек всё это время был рядом с ними и выжидал и следил, вынашивая план.

Надя, едва ощутив ладонь Тани в своей, сжала её и потянула девочку за собой. Медленно они стали отходить в сторону. Только Рэм вдруг, как назло, устремился дальше, даже не оборачиваясь на них. Пристально нюхая землю, он шёл и не думал останавливаться!

— Рэм, ко мне! — громким шёпотом позвала его Таня и расстроено замерла. — Что с ним?

— Давай бегом, может быть, перехватим его… Куда он собрался?

— Не знаю!

— Поводок! Где поводок? — с досадой процедила Надя. — Вот чёрт!

Они побежали за овчаркой, едва успев заметить, что та юркнула в один из подъездов. Остановились, не входя, переглянулись. Там, внутри, приглушенно клокотало и шумело что-то механическое. Это немного напоминало работу двигателя, который пыхтел в темноте, раскручивая маховики.

Они подошли ближе, заглянули в приоткрытую дверь. Пахло сыростью и хлоркой, воздух был тяжёлым, в нём витала взвесь пара. Таня покачала головой и отступила:

— Мне страшно туда идти.

— Да, мне тоже, — судорожно выдохнула Надя и осторожно перешагнула порог подъезда. Прислушалась, пытаясь уловить что-то за стуком и урчанием мотора. Тихий скрип доносился откуда-то снизу. Девушка указала на подвал, но Таня явно не собиралась её слушать. Судьба пса утратила для неё ценность, страх за жизнь перевешивал.

— Нет! Не пойду я туда, — девочка попятилась. — Давай просто подождём, он сам придёт! Чего ему там делать? Еды нет, мы тут остались. Он вылезет обратно!

— Таня, нельзя бросать его! Здесь трубы, видишь какие? Вдруг там кипяток? Рэм ошпарится! Тебе его не жалко что ли? — в отчаянии зашептала Надя, удивляясь, как быстро ребёнок утратил любовь к питомцу.

Таня покачала головой и отвернулась, обеими руками вцепившись в лямки рюкзачка.

— Жалко, но туда не пойду.

Девушка колебалась. Предыдущие решения ребёнка оказывались правильными и довольно точно предугадывали ситуации. Только теперь речь шла об их собаке.

— Нужно подождать! — с упорством повторила Таня.

— Мы уходить собрались отсюда! Как ты собираешься ждать? Здесь сидеть что ли?

— Снова в квартиру пойдём! Он место знает и придёт по следу.

— Ты только что нашла чей-то след, — напомнила Надя. — Мы не знаем, кто этот человек и чего он хочет. Если мы останемся, вдруг он нападёт?

— А если это мёртвый ходит?

Надя закрыла глаза, стиснула зубы и глубоко вдохнула. Настырность девчонки порой раздражала её так сильно, что она хотела, чтобы Таню, а не Рэма утащил кто-нибудь. Спорить было невозможно, она каждый раз оставалась при своём мнении. Только авторитет Нади, как взрослого человека, хотел иного: чтобы последнее слово было за ней.

— Останься здесь. Только на виду не стой, — твёрдо повторила девушка. — Я проверю, что он нашёл и вернусь. Не может Рэм просто так убежать от нас. Наверное, там кошка сидит, вот он и рванул.

— Давай я вас в квартире подожду, — Таня кивнула на одно из окон. — Здесь стоять страшно. Только сначала проверим её вместе.

Надя раздражённо зыркнула на неё, подошла к ближайшей двери и дёрнула ручку на себя. Разграбленная однушка с обоями под кирпич была изрядно загажена внутри, пахло в ней немногим лучше, чем на улице, но зато тихо. Таня села в угол между окном и шкафом, положив на колени рюкзак, и затихла. Девушка больше ничего не сказала ей, боясь сорваться, и ушла.

Надя ругала себя за глупость, но одновременно понимала, что овчарку оставить не может. Сейчас Рэм впервые повёл себя необъяснимо, и хотелось понять, чем это вызвано. Едва ли он мог рвануть за кошкой, да и не видела она их в Чувазово. Другая собака? Ещё возникла мысль, что так бежать Рэм мог к своему настоящему хозяину, но возможно ли такое совпадение?

Девушка тихо спустилась по бетонным ступеням в подвал. Изнутри доносился рваный гул мотора и, как казалось, изредка звучал чей-то голос. Он слышался в коротких перерывах, когда рокот двигателя немного сбивался, будто бы готовый вот-вот заглохнуть. Впереди из-под железной двери лился приглушённый свет, его хватало, чтобы Надя спокойно двигалась между переплетениями труб. Всё вокруг выглядело обжитым и по-своему уютным. Складывалось впечатление, что живущий здесь человек неплохой, раз поддерживает такой порядок.

У стены стояла двухъярусная железная кровать, верхний лежак служил полкой, там были сложены коробки, ровные стопки книг и несколько мягких игрушек. Внизу находилась аккуратно заправленная постель с довольно чистой подушкой и одеялом. Укрытая пледом с растительным орнаментом, она выглядела очень по-домашнему, будто находилась не в подвале, а где-то на даче. Всюду стояли деревянные ящики и мешки, заполненные кульками с неизвестным содержимым; консервами, деталями от каких-то приборов, строительными инструментами, посудой. Небольшой стол и два стула замерли в углу на обрезке ковролина и освещались жёлтым аварийным фонарём, на который была накинута газета. Огромная бочка, до краёв наполненная водой, завершала общую картину.

Из темноты вдруг вынырнул Рэм, заставив вздрогнуть. Ткнувшись в колени, заглянул в глаза и довольно гавкнул. Звук прозвучал громче, чем хотелось, не спас даже работающий мотор. Надя ухватила овчарку за ошейник и попыталась вывести из подвала. Пёс упёрся и неожиданно начал показывать клыки, выражая недовольство. Обескураженная, девушка отпустила Рэма, и тот снова шустро ускользнул в темноту. Не сдержавшись, Надя выругалась.

— Дурак неблагодарный!

— Можно подумать, ты не такая, — вдруг послышался мужской голос. — Пришла без спроса, даже не постучала. Думаешь, не знаю, зачем ты здесь?

Надя забыла, как дышать. Достав дрожащей рукой нож, она всмотрелась в полутьму, пытаясь увидеть говорившего. Человек был где-то совсем рядом, наблюдал за её действиями, тогда как Надя даже не могла уловить его движения в полутьме. Внутри ожила смесь животного страха и отчаяния. Хотелось рвануть оттуда, бросить всё и сбежать, только отчего-то ноги стали словно ватные. Казалось, её последняя решительность ускользает после каждого произнесённого слова незнакомца.

— Девочка твоя хорошая такая, смелая. Нравится мне. Я ведь за ней долго наблюдал, присматривался. Умненькая, не такая, как многие из взрослых. Хотел сразу забрать, но понял, что не бывает таких брошенных детей. Всегда им кто-то помогать должен. Вот, думаю, кем ты ей приходишься только? Вроде не мать, нет, зло смотришь очень. Сестра, разве что? Вот это скорее может быть, — послышалось шарканье ног, и из