Надежда. Адаптация - Алевтина Афанасьева

Надя кивнула, будто Таня могла видеть её. Снова легла, перевалилась на спину, чувствуя, что успела устать за эти несколько минут. Предстояло окончательно поставить себя на ноги за короткий срок, чтобы отправиться дальше. Пока думать об этом совершенно не хотелось.

Макароны оказались весьма неплохо сварены. Таня добавила к ним бульонный кубик, от аромата которого пустой желудок Нади в нетерпении заурчал. Помня, что быстро нельзя есть, она медленно жевала, наслаждаясь пищей. Осилить всю тарелку не смогла, отдала Тане и снова сразу заснула. Но это уже был хороший спокойный сон, впервые за долгие-долгие дни.

Измученное болезнью тело отвыкло от нагрузок и девушке приходилось через силу делать упражнения, чтобы привести себя в форму. Всё давалось тяжело, каждое движение отзывалось болью в мышцах. Хотелось снова поскорее лечь, но Надя упорно мучила себя. Девочка в упражнениях не участвовала, но бойко подбадривала.

Долгий световой день позволял Тане ходить по городу. Надя не противилась этому. В конце концов, мир сильно изменился, у девочки появились другие навыки. Казалось, она была более приспособлена к новой жизни, с большей лёгкостью схватывала её уроки и сюрпризы. Когда Надя немного окрепла, они с Таней начали выходить вместе и иногда разделялись в своих поисках. Поначалу девушка волновалась, но потом поняла, что девочка действительно неплохо справляется.

По вечерам ужинали и делились найденным, рассказывали, кто и что видел. Таня много фантазировала о чудовищах из шкафа и гномиках, нападающих на овчарку — это привносило нечто особенное в будничные дела. Казалось, так и должно быть, что эта новая жизнь не во всём страшна.

— Фантазия у тебя, не позавидуешь! — заметила Надя, жуя варёный рис.

— Почему?

— Придумываешь такое, страшно же спать потом!

— Неа, не страшно! Я-то знаю, что этого на самом деле нет!

— Ну и зачем это? Ладно бы добрые сказки придумывала, а то ведь уродцы, чудовища, жуть из всех углов лезет. Что это за привычка пугать себя?

— Мне так легче потом по улицам ходить. Уже не так страшно, — призналась Таня. — Тут всегда слишком тихо, люди куда-то делись, а когда напридумаешь всякого, потом наоборот радуешься этой тишине.

— Странный способ, — хмыкнула девушка. — Это опасно, мне кажется, и можно с ума сойти.

— Давно уже так делаю. Просто раньше некому было рассказывать, а теперь вот ты и Рэм, можно и поделиться.

— Тогда уж записывай свои сказочки, может, станешь писателем нового времени. Победим мертвяков, наладим жизнь и будешь книжки продавать.

— Нет, мне такого не надо потом! Это же на время, пока вокруг страшно, а когда будет всё как обычно, там я другое стану сочинять, — Таня задумалась. — Может, правда начну книжки писать хорошие, а может, просто напишу, что с нами происходило. Я вот когда читала твою книжечку, то думала о себе, старалась вспомнить, что у меня было особенного в детстве. Вот у тебя интересно так, больше всякого происходило…

— Что это ты читала? Какую книжечку? — насторожилась Надя, едва не поперхнувшись едой.

— Ну, твою, в обложечке такой… Потрёпанную. В рюкзаке у тебя лежит.

— Зачем ты рылась там? — девушка отложила вилку.

— Таблетки искала! — возмутилась Таня. — Ты так спрашиваешь, как будто я всегда копаюсь в твоих вещах! Так было нужно.

— Ты зря трогала мои вещи. Взяла бы таблетки и всё.

— Надя, ты чего? — девочка отложила ложку. — Ну, подумаешь, почитала немножко. Там почерк дурацкий, не всё поняла. Но то, что прочитала, мне понравилось! Было интересно! Почти как в книгах пишут, ну, там, мысли других людей. Не всё понятно, но здорово…

— Да? И что же ты поняла? — сухо поинтересовалась Надя.

— Ты хорошо жила, родственники классные. Мне понравились очень! Я пока всё дочитать не успела, я по чуть-чуть листала, чтобы надольше хватило, но теперь ты и не разрешишь уже читать…

Надя мрачно посмотрела на девочку и покачала головой. Таня развела руками:

— Жалко тебе, да? Ты всё равно давно туда не пишешь! Ты ничего не рассказывала о себе. Мы столько идем, а ты…

— Зачем?

— Ну как… интересно же всё это…

— Ты мне тоже ничего о себе не рассказываешь.

— Так ты не спрашиваешь!

— Ты меня тоже не спрашивала, как я жила! — съязвила Надя.

— Да, это точно, — согласилась девочка и вздохнула. — Наверное, потому что нам есть, о чём ещё говорить. Про еду или про собаку, или про змей разных… Но, знаешь, мне больше всего обидно, что ты ничего не написала про меня! Как нашла меня и как спасала… Столько всего было разного, но там не написано ничего…

— Ничего о тебе там не будет! — резко отозвалась девушка. — И вообще! Хватит об этом! Запомни, нельзя рыться в моих вещах! Никогда не делай этого! Ты поняла, что я сказала?!

Таня продолжила молчать, опустив голову, чем ещё больше разозлила девушку:

— Нельзя этого делать! Я помогаю тебе, а ты ведешь себя как воровка. Кто разрешил?

— Я не воровала ничего! Просто прочитала дневник…

— Ты понимаешь, это вещи взрослого человека? — Надю распирало от раздражения. Уже даже овчарка начала жать уши к голове, не понимая, что происходит между хозяйками. — Ты всё прочла? Где остановилась?

— Я не всё, — начала отводить взгляд Таня. — Немного совсем. Там было вырвано несколько страниц, там и остановилась…

— Соплячка! Зачем ты сунулась?! — выкрикнула девушка и с досадой швырнула вилку в стену, потом резко поднялась и схватила девочку за руку. Таня в испуге заныла:

— Не трогай меня, мне не нравится!

— Это мне не нравится, что ты полезла, куда нельзя! — Надя резко встряхнула её за плечи.

— Да хватит! Подумаешь, прочитала ерунду какую-то! Убей меня теперь за это или отдай мертвякам! Будет легче, никто не будет есть просить, — закричала девочка, но глаза её были на удивление сухими. — Я думала, мы подруги…

— Какие нафиг «подруги»?! Ты ребёнок! Ты не можешь быть моей подругой!

Девочка судорожно вздохнула, всхлипнула. Она встала напротив Нади, настороженная и, как казалось, разочарованная. Крик девушки сломал внутри неё зыбкую основу, которую они выстроили с первого дня путешествия.

— Зря ты накричала. Дневник твой неинтересным был, а если он такой важный, нужно было лучше прятать. Я когда буду свой писать, про тебя тоже там не скажу ничего. Ни одного словечка! Как будто тебя не было! — спокойно сказала Таня и тихо вышла из комнаты.

Внутри у Нади бушевала буря эмоций. Негодование, что посягнули на главный её секрет и понимание того, что это сделал какой-то ребёнок, разрывали на части! Хотелось кричать или взять ремень и наказать Таню. Тяжёлый ком придавил грудь,