Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

и захватов. Пот лил с меня ручьями, заставляя кожу блестеть на солнце, как полированная медь. Каждая бугристая мышца на торсе, на руках и плечах рельефно выделялась под кожей, испещренной паутиной старых и новых шрамов. Каждый из них был историей. Вот на боку длинный белый след, оставленный когтями вурдалака. А вот эта звездочка под ключицей — от зараженной стрелы. Моё тело можно было читать, как карту пройденных войн, и сейчас эта карта обновлялась, наполняясь свежими силами.

Дыхание стало глубже, но не сбивалось. Сердце билось ровно и мощно, как барабан, отбивающий ритм предстоящего сражения. Я был сосредоточен, погружен в себя, в диалог со своим оружием и своей плотью.

Именно в этот момент я краем глаза заметил движение у входа в дом — это была Вега.

Она вышла на улицу, щурясь от яркого света. Лицо ее было немного помятым после сна, волосы растрепаны. И в ее глазах читалось легкое, почти детское смущение. Она стояла, не решаясь подойти или окликнуть меня, и наблюдала за моими движениями. Казалось, она вспомнила, как ночью пришла ко мне, и теперь не знала, как себя вести. Хотя мы просто спали, прижавшись друг к другу, словно дети в холодную ночь, что сейчас творилось в голове у этой девушки, было непонятно.

Я не остановился, но стал двигаться чуть более осознанно, демонстративно. Позволяя ей видеть. Я чувствовал ее взгляд на себе — не оценивающий, а какой-то жадный, наполненный неподдельного любопытства. Она рассматривала мое тело, любовалась игрой мышц под блестящей кожей, замечая и все шрамы, и то, как солнце ложится на рельеф пресса и широких плеч. Это был не взгляд воительницы, оценивающей боевую мощь соратника, а взгляд женщины на интересующего ее мужчину. И от осознания этого по моей спине снова пробежал приятный холодок, но совсем иной, чем от утреннего воздуха.

Закончив очередной комплекс — мощный вертикальный удар, завершающий воображаемого противника, — я опустил меч и повернулся к ней, опершись на клинок. Дышал глубоко, грудь поднималась и опускалась равномерно.

— Умывайся, и будем завтракать, — сказал я, и в моем голосе прозвучала легкая, чуть насмешливая нотка. Не злая, а понимающая. Я видел, как она смутилась еще больше, заметив этот тон.

Ее щеки покрылись легким румянцем. Она что-то пробормотала невнятное, вроде «сейчас», и, развернувшись, почти убежала обратно в комнату, скрываясь в ее темноте.

Я усмехнулся про себя. Странные создания — эти женщины. Может выстоять против Высшей нежити, но сгорает от стыда из-за того, что посмотрела на полуголого мужчину.

Подойдя к колодцу, я опрокинул на себя полное ведро холодной воды. Ледяной шквал обрушился на голову и плечи, заставив вздрогнуть все тело. Вода смыла пот и усталость, оставив после себя лишь чистую, ясную бодрость. Я отряхнулся, как пес, и, накинув на плечи ту же рубаху, пошел внутрь.

В доме уже пахло дымом и чем-то съестным. Вега, избегая моего взгляда, расставляла на столе миски с простой, но сытной походной едой: вареная крупа с салом, ломти черного хлеба, кружка воды.

Я сел напротив нее и принялся за еду. Завтрак — это хорошо. Это правильно. Не пир, а топливо. Оно дает силы на целый день, а нам их сегодня очень много понадобится. Мы ели молча, но тишина эта была уже не неловкой, а скорее сосредоточенной. Каждый был погружен в свои мысли, готовясь к тому, что ждет нас впереди.

Я смотрел на нее, на ее склоненную голову, на пальцы, сжимающие ложку, и вспоминал ее теплоту рядом ночью. И тот сон, светлый и невозможный. Это было слабостью? Нет. Это было напоминанием. Напоминанием о том, ради чего стоит становиться сильнее. Не ради самой силы, а ради возможности однажды просто спокойно завтракать. Без необходимости потом идти и убивать чудовищ.

Она подняла на меня глаза и, поймав мой взгляд, на сей раз не отвела его. В ее глазах читалась та же решимость, что и в моих. Смущение ушло, осталась только готовность.

— Готов? — спросила она просто, отодвигая пустую миску.

— Всегда, — ответил я, поднимаясь и беря в руки меч. Лезвие было чистым, отточенным до бритвенной остроты. Оно ждало работы.

Сборы были недолгими — мы за это время успели привыкнуть к путешествиям. Переодеться в удобные вещи, доставшиеся нам от людоловов, накидать в рюкзаки расходники, немного еды и воды. Раньше Вега меня смущалась переодеваясь, но сейчас этого не было и в помине. Режим девушки переключался в режим воина, и все ненужное просто отбрасывалось. Я невольно залюбовался ее фигурой, к которой сам же и приложил руку. Всегда приятно видеть работу мастера — будто для себя старался. Хотя, может, и для себя — кто знает.

Мы вышли из прохлады землянки в тепло уже пригревающего солнца. День начинался. И первая остановка на нашем долгом пути к столице лежала там, в мрачных, отравленных тлением шахтах старых рудников. Где нас ждали Высшие. Где меня ждала сила, которая должна была вернуть мне не только молодость, но и право носить свое имя — Инлинг. Пора было начинать…

Солнце поднялось выше, но под сенью векового леса царил зеленоватый, прохладный полумрак. Мы двигались быстро, почти бесшумно, как две тени, отбрасываемые тревожными мыслями. Лесная тропа, едва заметная, вилась между могучих стволов, и каждый наш шаг был отточен годами жизни в этих чащобах. Я шел впереди, пропуская через себя впечатления леса — каждый шорох, каждый запах. Вега следовала за мной на расстоянии вытянутой руки, ее присутствие было ощутимо, как легкий ветерок за спиной.

Мы шли молча. Слова были не нужны. Все уже было сказано утром, за завтраком. Теперь было дело за действием. Воздух, однако, был густ от невысказанного. Между нами висела память о прошлой ночи — не неловкая, а какая-то… хрупкая. Как тонкий лед на весенней луже, по которому идешь, боясь провалиться, но зная, что под ним — живая вода. Я ловил себя на том, что чувствую ее взгляд у себя за спиной, и моя спина, казалось, ощущала его физически — как легкое прикосновение. Уже давно подзабытое мужское эго мягко погладило меня по голове, но я отогнал непрошенные мысли — не ко времени это. Хотя, вид голой Веги, когда я лечил ее в бане, нет-нет, да и вставал перед глазами. Хотелось бы понять, она этого не помнит, или что? Неужели не заметила изменения в себе? А если да, то на что списала? На хорошую еду и сон? Интересно.

Часа через два быстрого пути