Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

слабостью? Нет. Это было бы низко. Не по-мужски. Она пришла ко мне не как к любовнику, а как к источнику тепла и безопасности. Как к скале, о которую можно опереться, когда подкашиваются ноги. Она — боевая подруга. Товарищ. И доверие, которое она мне сейчас оказала, забираясь в мою постель, было дороже любой мимолетной страсти.

Осторожно, чтобы не испугать ее, я повернулся на бок и обнял ее. Не страстно, а крепко, по-братски, прижав ее спину к своей груди. Я накрыл нас обоих одеялом, создав маленький, теплый кокон.

— Спи, — тихо сказал я ей в волосы. — Все в порядке. Я здесь.

Она не ответила, лишь всем телом вжалась в меня, словно пытаясь впитать мое тепло. Дрожь понемногу стала стихать, ее дыхание выровнялось, стало глубоким и ровным. Я лежал, чувствуя под ладонью ритмичный подъем и опускание ее грудной клетки, и тот животный, первобытный огонь внутри меня потихоньку угасал, превращаясь в нечто иное. В странное, почти отеческое чувство покоя и ответственности.

Она в первую очередь — боевая подруга. А вот захочет ли стать чем-то большим… Это большой вопрос. И решать его должна она сама. Потом, в здравом уме и твердой памяти, а не в минуту слабости. Я не был святым, и мысль о том, чтобы быть с ней, вызывала во мне горячий отклик. Я не был бы против. Я был бы счастлив. Но все должно быть честно. Без использования ее уязвимости.

Поэтому я просто лежал и слушал, как ее дыхание сливается с моим в единый, спокойный ритм. Постепенно ее тело покинула дрожь, она полностью расслабилась, отдаваясь сну. Я осторожно приподнялся на локте и посмотрел на нее. Лунный свет падал на ее лицо, разгладившееся, умиротворенное. Длинные ресницы лежали на щеках, губы были чуть приоткрыты. В этом сне не было ни суровой воительницы, ни напуганной девушки. Была просто красивая женщина, которая доверила мне свой покой.

Я не удержался и легонько, почти невесомо, провел рукой по ее волосам, сбившимся в беспорядочные пряди. Шелк под пальцами. Жизнь.

И в этот миг что-то дрогнуло во мне. Каменная скорлупа, что годами нарастала вокруг сердца, дала трещину. Я почувствовал не боль, а облегчение. Углы моих губ сами собой потянулись вверх. Я улыбнулся. Впервые за долгие, долгие годы — не усмешкой циника, не оскалом воина, а простой, человеческой, счастливой улыбкой. Это было странное и забытое чувство.

Устроившись поудобнее, чтобы не потревожить ее, я закрыл глаза. И на этот раз сон пришел сразу. И он был хорошим.

Мне снился большой, светлый зал с резными дубовыми балками. За длинным столом, ломящимся от яств, сидели люди. Я сидел во главе. Я был не старым, не молодым — я был в самом расцвете сил. К моему плечу прижималась маленькая девочка с моими глазами и светлыми кудрями — моя сестренка Настя, такая, какой я запомнил ее в детстве, до того, как все рухнуло. Она что-то оживленно рассказывала, жестикулируя, а я смеялся, гладя ее по голове.

А по правую руку от меня сидела Вега. Не в походной одежде, а в простом, но красивом платье цвета летнего неба. Она не смотрела на меня, а улыбалась Насте, и в ее глазах светилась такая нежность и покой, что на душе становилось тепло. Она была не боевой подругой, а… женой. Частью моей жизни. Частью этой семьи.

Во сне не было битв, мертвецов, никакого Шуйского. Был только смех, теплый свет множества свечей, запах свежего хлеба и ощущение полного, безоговорочного счастья. Дома. Там, где я должен быть.

Я проспал так до самого рассвета, не шелохнувшись, обнимая спящую Вегу. И когда первые лучи солнца пробились в землянку, я проснулся с ощущением, которого не знал много лет. С ощущением, что ради этого сна, ради этого простого человеческого счастья, стоит сражаться. Стоит идти на рудники, стоит бросать вызов целой империи. Не ради мести, не ради силы. А ради того, чтобы когда-нибудь, преодолев все преграды, сесть за тот самый стол и увидеть эти лица рядом с собой.

Я осторожно высвободился из сонных объятий Веги, вышел наружу и вдохнул полной грудью холодный утренний воздух. Впереди предстоял долгий путь. Но теперь я знал, куда и зачем я иду.

Глава 24

Утро было пронзительным, как клинок, и таким же чистым. Воздух, еще не прогретый весенним солнцем, обжигал легкие холодной свежестью, пах талым снегом, сырой землей и дымком из буржуйки, что поднимался над крышей. Я вышел во двор — небольшой участок утоптанной земли перед домом, с одним желанием: разогнать кровь, почувствовать обновлённые мышцы, напомнить телу о предстоящей работе.

Сбросив потрепанную рубаху, я остался в одних штанах из грубой ткани. Кожа покрылась мурашками от утреннего холода, но это было даже приятно. Я начал с самого простого — с растяжки. Наклоны, выпады, вращения суставов. Каждое движение было медленным, осознанным. Я внимательно прислушивался к своему телу. Оно отзывалось на все команды с поразительной легкостью. Связки тянулись эластично, суставы двигались плавно, без привычного старческого хруста. Это ожившее, обновленное тело все еще было для меня в диковинку. Я был как мастер, после долгого перерыва получивший в руки отличное оружие, незнакомый, но идеально сбалансированный клинок — нужно было к нему привыкнуть, понять его баланс.

Потом я взял в руки меч. Не тот легкий тренировочный деревянный болван, а настоящий, верный спутник. Вес его в ладони был привычным и надежным. Я начал с базовых стоек, с плавных разминочных взмахов. Меч рассекал воздух с глухим свистом. Постепенно я наращивал темп. Рукоять идеально лежала в ладони, меч ощущался, какпродолжение руки.

И тогда я отпустил себя. Тренировка перестала быть простой разминкой. Она превратилась в танец. В смертельный балет, отточенный тысячами схваток.

Я шел через «крест» — рубящие удары по воображаемым противникам с четырех сторон. Меч описывал в воздухе широкие, размашистые дуги, сверкая на восходящем солнце. Я представлял себе толпу скелетов, наступающих на меня, и мой клинок работал как коса — мощно, неотвратимо, сметая все на своем пути. Плечевые мышцы наливались жаром, спина напрягалась, как тетива лука.

Затем я перешел к более сложным приемам. Короткие, резкие выпады, имитирующие уколы в щели между доспехами. Финты, обманные движения, когда меч шел в одну сторону, а все тело уже готовилось к броску в другую. Я кружился на месте, отбивая невидимые атаки со спины, работая мечом и свободной рукой, используя ее для парирования