Бог безвременья - Жаклин Холланд

Я подхожу, сажусь на низкий стульчик рядом со столом, по очереди поднимаю каждый рисунок и внимательно разглядываю. На одном изображены деревья, которые видно через раздвижные двери в гостиной. Стволы покрыты шелушащейся чешуйчатой корой. На другом карандашном рисунке – его кровать. Очень детально прорисованы смятые складки постельного белья и тени между ними. Вот ботинок со свисающими по бокам шнурками; диффенбахия в горшке, с ее заостренными листьями, бледными в середине и темными по краям. Он рисовал обычные вещи, как я его и просила, но выглядят они необычно.

– Боже мой, Лео, – шепчу я, – боже мой.

Он стоит рядом со мной и, затаив дыхание, переводит взгляд с рисунков на мое лицо.

– Смотрите! – кричит он, вырывает листы у меня из рук, роется в них и вытаскивает рисунок грозди винограда с крошечными капельками влаги вытянутой формы, стекающими по бокам.

– Прямо как мы видели в музее-пузее!

Он смеется над собственной шуткой, возвращает мне рисунки и, дурачась, кружится на одном месте, поднимая и опуская руки, словно изображая доводящую до головокружения карусель.

– Ну, я думаю, ты получишь приз за самого глупенького художественного гения, которого когда-либо видел мир.

– Кто такой гений?

– Это тот, у кого есть необычайный дар к чему-то.

– Подарок? Как на день рождения?

– Нет, дар в том смысле, что у него что-то очень хорошо получается.

– Я? – спрашивает он, недоверчиво прикладывая руку к груди, и этот жест кажется мне комичным. – У меня?

– У тебя несомненный дар к рисованию и живописи. Гений ли ты? Время покажет, но может быть. Очень может быть.

Он широко открывает рот, изображая не то удивление, не то тревогу.

– Oui, mon pitre [61], но не зазнавайся, – предостерегаю я.

В ответ он делает сальто и прыгает на кровать.

Я на минутку оставляю Лео и на цыпочках иду по коридору в комнату Кэтрин. Дверь открыта, сквозь раздвижную стеклянную стену внутрь проникает темно-синий вечерний свет. Большая кровать завалена грудами скомканного белого постельного белья, из-под которых выглядывают пряди черных волос Кэтрин, разметавшиеся по подушке.

Я возвращаюсь к Лео, сажусь рядом с ним за его маленький столик, наблюдаю, как он рисует, и размышляю над ситуацией. Мне некуда спешить, возвращение в полную тишину моего дома меня совсем не привлекает, однако неловко находиться здесь, когда в соседней комнате спит Кэтрин.

Проходит час, может быть, больше, я смотрю на часы, думая, что нужно либо приготовить Лео ужин, либо разбудить Кэтрин, но тут раздается легкий стук в дверь.

Мы оба поднимаем глаза: в дверях стоит Кэтрин в той же одежде, что и утром, только помятой, на плечи накинут шерстяной свитер. С одного бока ее волосы слегка примяты.

– Боже мой, только на минутку прилегла. Вы давно вернулись?

– Нет, не очень, – правдиво отвечаю я, ведь всё относительно.

– Я проголодался, мама, – просит Лео.

Кэтрин поднимает брови.

Он улыбается, вздыхает и поправляет себя.

– Кэтрин.

– Тогда пойдем покормим тебя, – предлагает Кэтрин.

Лео вскакивает, выбегает из комнаты и бежит вниз по лестнице на кухню.

– Он зовет вас Кэтрин, – замечаю я, спускаясь за ней вниз по лестнице.

– Ага. Я знаю, это забавно звучит. Я всегда недолюбливала слово «мама», даже до того, как у меня появились дети. Стоило мне услышать, как какой-нибудь ребенок в магазине говорит «мама», и у меня по спине пробегала дрожь. Не знаю почему: то ли слишком по-детски, то ли как-то слащаво, не знаю. И вот, у меня появляется ребенок, и как он в итоге меня называет? Мама. Ну, однажды я просто сказала: нет, хватит. Можешь называть меня мамочкой, мамулей, как угодно, только не мамой. А он говорит, вроде как в шутку, – «Кэтрин», и я подумала: меня ведь так зовут, почему бы и нет?

На кухне Кэтрин открывает шкаф и достает пачку крекеров для Лео, который наливает в чашку воду из раковины. Я беру свою сумочку со стула. Кэтрин оборачивается ко мне.

– Вы точно не хотите остаться? – спрашивает она. – Перекусите с нами? Я не знаю, как отблагодарить вас за то, что вы возились с Лео столько времени. Забыла спросить, как музей?

– Это было здорово! – кричит Лео, он очень медленно идет к столу, стараясь не расплескать полную до краев чашку.

– А как он? – спрашивает Кэтрин, кивая на Лео.

– Прекрасно, как всегда. Благодарю за предложение, но мне пора.

– Я провожу вас, – говорит Кэтрин, кладет крекеры на стол перед Лео, затем достает из сумочки пачку сигарет и зажигалку и следует за мной к выходу.

– Простите, что заснула, – говорит она. – Вовсе не собиралась спать, но, когда вернулась домой, было так тихо, а я чувствовала себя выжатой как лимон после сеанса. Надеюсь, я не слишком задержала вас.

– Нет, все в порядке, – отвечаю я, снимая пальто с вешалки и надевая его. – А сеанс, – осторожно спрашиваю я, – прошел нормально?

Не хочется лезть в чужие дела, но я хочу знать, есть ли надежда на то, что жизнь в семье Лео, пусть и медленно, начнет налаживаться.

Кэтрин оглядывается в сторону кухни, где сидит Лео, потом открывает входную дверь, и мы выходим на улицу.

– Это было… нормально, – говорит она, вытаскивая сигареты. – Простите, вы не против? – Она указывает на сигарету.

– Нет, курите.

– Я ограничила себя одной сигаретой в день, – говорит она, прикуривая. Она осторожно выпускает дым в сторону от меня. – Но от этой одной, черт побери, мне будет отделаться крайне нелегко.

Она делает еще одну затяжку.

– Думаю, терапевт хороший… – говорит она, выдыхая дым. – Хотя это сложно… найти правильный уровень…

Она подыскивает подходящее слово.

– Открытости. Знаете, мне хочется рассказать психотерапевту достаточно, чтобы он мог помочь, не говоря ничего лишнего, но Дэйву кажется, что я вываливаю все его грязное белье или вроде того, и он не хочет продолжать сеансы, и мы возвращаемся к началу.

– О да, понимаю. Так бывает.

– Он очень закрытый человек и хочет, чтобы я тоже держала рот на замке, особенно если это касается его. А вот я, наоборот, больше похожа на открытую книгу. Для меня естественно быть честной и открытой, поэтому так приятно иметь возможность поговорить с кем-то вроде вас. Я все это к тому, что нужно найти какой-то компромисс. Посмотрим, что выйдет. Я так благодарна вам, вы пожертвовали своим свободным временем, чтобы мы смогли сделать первый шаг. Надеюсь, в ближайшее время мы найдем хорошую, надежную няню и сможем регулярно ходить к терапевту. Пусть наша жизнь наладится хоть немного.

Она наклоняется и гасит сигарету о каменную ступеньку крыльца.