Африканский рубеж - Михаил Дорин

Напряжение висело в воздухе плотнее, чем сигаретный дым.

Кроу выглядел лучше, чем несколько дней назад. Грязи на лице нет, форма на нём уже не порванная, а новая. На столе несколько книг, которые ему выдали для скоротания времени. Однако взгляд остался прежним. Таким же цепким и холодным. Он скользнул по Казанову, задержался на его перевязанной руке, усмехнулся уголком рта и перевёл взгляд на меня.

— Привёл всё-таки, — прохрипел он на английском. — Я думал, этот пилот побрезгует.

Виталий перевёл мне слова Кроу. Я ничего не ответил. Постояв секунду, подошёл к столу и отодвинул стул напротив него. Ножка стула противно скрежетнула по бетону.

— Я не на светский раут пришёл. Говори что хотел. У меня мало желания смотреть на твою рожу.

Казанов перевёл и молча сел сбоку, достал блокнот и ручку. Он всем своим видом показывал, что он здесь лишь наблюдатель. Но я видел, как напряглась его здоровая рука.

Кроу откинулся на спинку стула.

— Времени у тебя, командир, мало. Меньше, чем ты думаешь, — тихо произнёс он, и в этом тихом голосе угрозы было больше, чем в любом крике.

— Ты говорил об информации, — спросил я.

— Информации? — Кроу вдруг оскалился, обнажая белоснежные зубы. Голос его был сухим, лающим, похожим на кашель.

— Именно о ней.

Ричард выдохнул, продолжая испепелять меня взглядом.

— Да. Вот что я хотел бы тебе сказать, пилот. Вы, русские, хорошие солдаты, но в политике слепые щенки.

Он подался вперёд, и его лицо оказалось в круге тусклого света. Глаза лихорадочно блестели.

— Неужели ты думаешь, что меня будут судить? Или сгноят в сибирских лагерях? — Ричард презрительно скривил губы.

— У нас и не в Сибири есть «места не столь отдалённые». Будет у тебя время оценить их гостеприимство.

— Я — актив. Я — разменная монета высшей пробы. Через месяц, максимум два, меня тихо обменяют на каком-нибудь мосту или в аэропорту нейтральной страны на пару ваших провалившихся агентов. Я вернусь в Рестон, выпью виски и буду работать дальше. А ты останешься глотать пыль и ждать пулю.

Я слушал его молча, чувствуя, как внутри закипает холодная ярость.

— Значит, ничего нового ты сказать не хотел? Весь этот цирк с «важной информацией» только ради того, чтобы похвастаться своими связями? — спросил я ровным голосом.

— Я хотел посмотреть в глаза человеку, который считает, что победил. И сказать тебе лично: в Советском Союзе меня долго не удержат. Система, которой ты служишь, сама же меня и продаст. А когда выйду… я найду каждого из вас, — прошипел Кроу.

Он откинулся на спинку стула с видом победителя. Вся его «критическая информация» оказалась блефом, попыткой деморализовать нас, плюнуть в душу напоследок. Он просто тянул время и тешил своё самолюбие.

— С ним не о чем говорить, — бросил я, чувствуя брезгливость, словно наступил в грязь.

Я резко отодвинул стул, встал и посмотрел на Виталия. Тот сидел неподвижно, опустив голову, будто изучал свои ботинки.

— Зря только время потратили, Иваныч. Пошли отсюда. Пусть его охрана пакует, — сказал я.

В этот момент что-то неуловимое в атмосфере комнаты изменилось. Исчез звук скрипящего карандаша, которым Виталий до этого водил по блокноту. Стало слишком тихо. Даже вентилятор, казалось, перестал гудеть.

— Иваныч, ты чего? — спросил я.

Казанов всё так же сидел на стуле. Его лицо по-прежнему было каменной маской, лишённой всяких эмоций. Взгляд остекленел.

Я видел каждое его движение. Будто смотрел всё в замедленной съёмке. Чёрный зрачок ствола пистолета поднимался вверх.

Мгновение, и раздался выстрел.

Глава 26

Звук выстрела в тесной бетонной коробке ударил по ушам словно кувалдой.

Я видел всё будто в замедленной съёмке. Ту самую короткую вспышку дульного пламени, которая возникла в момент выстрела. За ней и гильзу, летящую в воздухе.

Звук падающей гильзы, казалось, раздавался эхом ещё несколько секунд. Гудящий в углу вентилятор теперь разгонял по комнате не запах плесени, а едкий аромат сгоревшего пороха и свежей крови. Я же продолжал смотреть на обмякшее тело Кроу на стуле.

На его лбу осталось чёрное отверстие с опалёнными краями. Из него толчками, а затем ровной тёмной струйкой потекла кровь, заливая открытые глаза, в которых застыл не страх, а бесконечное удивление. Он был мёртв ещё до того, как звук выстрела отразился от стен.

В комнате повисла тяжёлая, звенящая тишина. Даже мотыльки, казалось, перестали биться о лампочку.

Теперь Кроу уже не испепелял нас взглядом. Ричард смотрел в бетонный пол, с пулевым отверстием в башке.

Я отвёл глаза от Кроу и посмотрел на Казанова. Тот медленно, без суеты поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру. Затем он закрыл блокнот и спокойно встал со стула. На его лице было абсолютное спокойствие. Ощущение, что он сейчас в магазине хлеб купил, а не застрелил главу частной военной компании Блэк Рок.

— Я даже не знаю, что у вас и спросить, Виталий Иванович. Сами расскажете, что это было?

Казанов подошёл ко мне ближе. Я был готов к тому, что сейчас за дверью послышится топот ног и громкие недоумевающие разговоры солдат. Но всё было тихо.

Виталий ещё молчал, подойдя ближе к Ричарду. Никто пока так и не вошёл в комнату.

— Вы проницательный человек и должны всё понимать. Как и все остальные, — сказал Казанов.

— В каком смысле «все остальные»? — спросил я.

Иванович посмотрел на меня, но на вопрос не ответил. Просто махнул рукой.

— Не берите в голову.

— Да уж давайте поговорим. Вы только что проделали дырку у Кроу в голове. А я должен не обращать на это внимание, так?

Казанов достал сигарету и закурил. Тут за дверью и послышались тяжёлые шаги. Через пару секунд дверь открылась. Вошли Гиря и Гриф.

И, как будто они тоже пришли в магазин за хлебом, спокойно взяли тело Кроу и вынесли его. Даже и глазом не моргнули.

— Это часть сделки, Саша.

— Какой ещё сделки? — спросил я, пока Казанов крепко затянулся.

— Обыкновенной деловой сделки с ЦРУ. Для Советского Союза Кроу — злейший враг. Его деятельность уже давно наносит вред нашим интересам. Само собой, в результате этой самой деятельности погибло много наших солдат и офицеров. Ваших и моих коллег в том числе.

— Я это знаю. А ЦРУ тут при чём?

— Американцам он тоже не нужен. Много на себя брал, проводил слишком независимую политику. Проще говоря, «плохо себя вёл».

Теперь всё сходится. ЦРУ