Африканский рубеж - Михаил Дорин

Рассказ о себе занял весьма продолжительное время. У кого-то даже глаз начал дёргаться после рассказа о моих должностях. Давыдов и вовсе дважды «подбирал» челюсть, когда я говорил об освоенных мной типах и модификациях вертолётов. На вопрос о наградах отвечал как есть. Секретов тут уже не должно быть.

Когда я закончил представляться и выпил, в комнате все громко зааплодировали.

— Ну, Сан Саныч, вы даёте! — весело выкрикнул кто-то из угла.

— За командира! — поддержал инженер, поднимая свою кружку.

Звон стаканов был наверное слышен даже на ВПП. Спирт обжёг горло, по телу разлилось приятное тепло, а следом пошла и закуска. Картошка с салом и луком казалась вкуснее любого деликатеса.

— Командир, у тебя четыре ордена Красной Звезды, два ордена Красного Знамени, орден Ленина есть, а со звездой Героя чего не срослось? — спросили у меня Резин, закусывая маринованными огурцами из банки.

— Не поверишь — предлагают, а я отказываюсь, — улыбнулся я.

— И всё же. Может кого… ну… научил жизни? — улыбался Резин.

— Не знаю, Марат. Я таким вопросом никогда не задавался. Думаю, что ещё не совершил подвиг.

Вечер планомерно перетекал к своему экватору, если судить по количеству самогона. Все основные тосты закончились, а вот «домашний» напиток был израсходован только наполовину. Зато меня начал доставать Вадик с просьбой отлучиться с мероприятия.

— Командир… Сан Саныч! Ну я прям быстро. У меня там всё нормально, на мази, договорено. Прям до столовой и обратно, — отпрашивался Вадим у меня, поскольку только я мог его отпустить.

— Полчаса и назад, — разрешил я, и Давыдов быстро ретировался.

В это время мужики уже достали гитару и принялись напевать интересный мотив на песню Боярского.

— А когда устаю нажимать на гашетку. А себе говорю и жму до конца, — подпевали все Резину.

За окном послышался скрип тормозов. Я аккуратно выглянул и увидел два внедорожника недалеко от входа в модуль.

Песня в исполнении ребят как раз закончилась, и наш тамада — Константин Кузьмич, объявил перекур. На улицу вышел и я. Поскольку вряд ли просто так к нашему модулю подъехали две машины.

Выйдя на крыльцо, я увидел, что рядом с первой машиной курит Виталий Иванович Казанов. На нём была камуфлированная форма. На поясе кобура с пистолетом, а на ногах вместо ботинок кроссовки.

— Категорически приветствую, — поздоровался я с Казановым в стиле Дмитрия Пучкова.

— Где-то я уже такое слышал. Не напомните? — спросил Виталий, пожимая мне руку.

— Не знаю. Мне сейчас в голову пришло.

Казанов кивнул и поднял голову к ночному небу Сьерра-Леоне.

— Не передумали? Предложение по работе ещё действует.

— Нет. Домой хочу.

Виталий выдохнул, расстегнул нагрудный карман своей куртки и достал плотный, перетянутый резинкой конверт.

— Держи.

Я принял пакет. Даже в темноте на ощупь я узнал тиснёную кожу обложки своего паспорта. Документы, которые я оставил на вилле в столице Сьерра-Леоне в первый день, когда всё только начиналось. Казалось, это было так давно.

Я сжал документы в руке. Это был мой билет обратно.

— Спасибо, — искренне сказал я.

— Не благодари. Ты заслужил, — Виталий протянул мне здоровую руку. Рукопожатие у него было крепким, сухим. — Борт на Москву через Луанду будет послезавтра. Место для тебя забронировано.

— Спасибо. А ты?

— А я остаюсь. Кстати, вы были изначально погибшим. Потом вас всё же признали пропавшим без вести. Так что по возвращении проблем у вас не будет. Все документы о выписке из госпиталя в конверте. Так что вам осталось только появиться в Торске. Сделать кое-кому сюрприз.

Конечно же, Виталий говорит о Тосе. Ей бы могли уже и сообщить, что я жив.

— На этом месте мы с вами разойдёмся, Саша. Может у вас есть предпочтения по дальнейшей карьере?

— Я об этом ещё не думал.

— Не торопитесь. Вы всегда можете на нас рассчитывать. До встречи, Сан Саныч, — Казанов посмотрел в сторону темнеющих джунглей.

— К сожалению, не хотелось бы так скоро, — ответил я.

— Мда. Но придётся.

Ох и не люблю я эту фразу! Хотелось бы с Казановым увидеться просто где-нибудь в парке Горького, а не в подобных обстоятельствах.

Виталий открыл дверь машины и сел на пассажирское сиденье. Мгновение и два внедорожника умчали на выезд с территории аэропорта.

Пока я смотрел вслед уезжающим машинам, в темноте я заметил быстро идущего человека. Двигался он в направлении нашего модуля. Да так целенаправленно, что я решил поторопиться.

Только выйдя на свет, я понял, что это Давыдов. Наш Вадик выглядел суровым и не таким весёлым, как обычно.

— Командир, я… того… справился быстрее, — ворчливо сказал Вадим.

— Судя по всему, не справился, да?

— Ну я ж на чай шёл. Нормально всё было. Но что-то пошло не так, — пожал плечами Давыдов.

Ребята, стоящие рядом, заржали. Я же решил объяснить Вадику, где он допустил промашку.

— Вадик, леди пригласила тебя на чай, а ты пришёл без шампанского и презервативов. Вывод такой, что ты ничего не понимаешь в чаепитии.

Давыдов кивнул и повернулся к Кузьмичу, который стоял рядом с кружкой чая.

— Давай чай налью, Вадик? — спросил у него Кузьмич.

— Давай. Только подайте мне чай со вкусом отчаяния и презрения к происходящему.

— Самогон, что ли? — уточнил я.

— Да.

Глава 27

Июль 1986 года. Торск, Калининская область.

Электричка мерно постукивала колёсами на стыках, убаюкивая своим ритмом. Я прижимался лбом к тёплому стеклу, мечтая оказаться в родных местах как можно быстрее.

За окном, в отличие от холмов и редких городов Сьерра-Леоне, проплывали леса средней полосы, среди которых были видны маленькие покосившиеся дома. В Советском Союзе жара была другой — мягкой, разбавленной тенью берёзовых рощ и влагой от многочисленных речушек.

Я убрал голову от стекла и в очередной раз оглядел вагон. Напротив меня сидел пожилой мужичок в куртке от технического комбинезона и кепке. Он увлечённо читал развёрнутую «Правду», где на первой полосе была фотография Горбачёва, где тот вновь что-то посетил.

Пока что всё в стране шло по плану. «Ускорение — веление времени», сводки с полей и мирная жизнь, полная своих, понятных и простых забот.

Когда мужик перевернул страницу, я скользнул взглядом по ещё одному заголовку, рассказывающем об «Играх доброй воли в Москве». Это был наш ответ на бойкоты Олимпийских игр. Надо сказать, что выиграли мы Игры в Москве «в одну калитку».

Стук колёс разбавляло музыкальное сопровождение компании молодых ребят. Парни в модных, хоть и явно самопальных «варёнках» и девушки в лёгких ситцевых платьях.

— Летящей походкой ты вышла из мая. И