ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

"Мы не видим преемственности, - твердили строптивцы. - Возьмите Кастрыча - совсем другое дело, он и доволен, и помалкивает. А мы хотим зваться Тригеминусами".

Зазор причмокивал, пробуя слово на вкус.

"Были двойными, неоднозначными, а станете однозначно тройными. А почему?" - выпытывал он с назойливым любопытством.

Сатурн и Сартур отмалчивались и давали понять, что здесь таится секрет, не допускающий преждевременного разглашения.

Они преуспели в упрямстве, и опекуны отступили.

- Ради всего святого, Мон-Трезор, - пробормотал Сартур Тригеминус, послюнил палец и вторично провел им по узорам-зазорам.

- Молодец, ухо держишь востро, а вообще - пистолетом, все прочее, - похвалил Сартура внезапный Зазор, вынырнувший из-за угла и похожий на пирата в своей одноглазой повязке. Вместо кривого ножа он держал топор.

Юный Сартур Тригеминус взирал на происходящее бесстрастно, дожидаясь конца представления.

- С приездом, - сказал он вежливо.

Подоспевший Кастрыч положил свою мощную лапу на погон премного довольного Зазора. Тот качнул топором.

- Настоящий, - поручился Кастрыч за скромно улыбавшегося подполковника. - Я чую нутром... Прыткий - увел у меня инструмент. Большая жизненная школа, и не только школа милиции.

- Верно звонишь, - подполковник Зазор, не раз внедрявшийся в уголовные коллективы, порадовался своим блатным речам и потрепал Кастрыча по загривку.

Кастрыч был первым, кого он встретил; тот был занят какими-то строительными работами на собственной лесопилке, обустроенной неподалеку. "Я устал от железа и стали, - признался однажды притомившийся Кастрыч за чаем. - Мне хочется древесины..."

И Кастрыч, как он потом, за столом, сам рассказывал, шагал себе, кряжистый и широкий, меряя просеку семимильными шагами, а на плече у него покачивалось здоровенное бревно, не причинявшее никаких затруднений. Неся это бревно, Кастрыч вспоминал картину первого субботника и прикидывал, какой бы он мог себе выгадать пост в тогдашнем правительстве, живи он в те далекие и славные дни, подставь он плечо тогда, в судьбоносный момент на площади... да шевельни им, сбивая кепку, полную гнилостных мозгов... но в этом пункте озабоченных размышлений его отвлек рокот моторов и шелест лопастей; прикрыв корытообразной ладонью глаза, Кастрыч следил, как вертолет опускается на им, самолично Кастрычем, вытоптанную лужайку - он сделал это в минуту спонтанного богатырского пляса. Из вертолета, сложившись гармонью, прыгнул на землю подполковник Зазор. Придерживая фуражку и пригибаясь, он поспешил к несущему бревно, тогда как Кастрыч уже любовался его отражением в лезвии топора.

- Здравия желаем, - Кастрыч, не оборачиваясь, расплылся в улыбке, от души пожимая Зазору тощую кисть. Для этого пришлось опустить бревно и завести руку за спину, ибо Кастрыч был загипнотизирован топорным отражением, словно волшебным зеркальцем или обручальным кольцом на ниточке. Сталь, несмотря на заявленную усталость, влекла его пуще живого. - С чем прибыли в ваши края, наше благородие?

- Кое-кто убирает ваших людей, Кастрыч, - с напряженной улыбкой ответил Зазор, стараясь не отставать и уворачиваясь от бревна, которое древоносец не замедлил подхватить супротивным плечом. - Ведь вы же оставили несколько долгоиграющих копий, не правда ли? Признайтесь, Кастрыч.

- Небось, расползаются сами, - усомнился тот.

- Их убирают, - повторил Зазор, прищелкивая пальцами, - Их истязают, и мы находим стонущий кисель. От них чего-то хотят... из них вытягивают какие-то сведения, пытая испанскими сапогами... - И вдруг, отобрав у ничего такого не ожидавшего Кастрыча топор и словно позабыв о собеседнике, запрыгал сорокой-воровкой, того обгоняя, по просеке, унося, словно ветром, в гнездо блестящий предмет на забаву птенцам, и полы милицейского плаща развевались, обещая беду и тревоги. Вскоре он скрылся из виду, и Кастрыч настиг его лишь на пороге дома, стоящим над братской лужей-могилой. Все это время он тщился представить себе хищного богатыря, способного замучить его долгоиграющую копию. Таких он действительно оставил несколько штук, чтобы город не забывал своего теневого активиста.

Сартур, у которого не шли из головы зарубки на косяке, послал эту головоломку куда подальше. Он маячил в дверном проеме, расковыривал свежий прыщик и не давал пройти. Он сильно изменился и перестал быть безбашенным недорослем с токсическими замашками. Сатурн же, напротив, резко состарился, опустился, обрюзг, окончательно растерял родительский авторитет и смиренно терпел, когда сын, вошедший во вкус, на него покрикивал.

- Ваше появление не оставляет простора для домыслов, - спокойно и несколько напыщенно заметил Сартур Тригеминус. - Кто-то купился на утку про вечные леденцы. В оранжерее ничего не нашли, но это никого не обманывает. Кто-то хочет вытянуть из нас несуществующий секрет. Я прав?

- Да, - кивнул Зазор, удивленный и восхищенный его проницательностью, ибо юный Тригеминус еще ничего не знал об охоте на Кастрычей. - Ты прав, стажер... прости, младший оперуполномоченный. Можно войти в дом?

- Вы здесь всегда желанный гость, товарищ подполковник, - Сартур посторонился и пропустил Зазора в горницу. - Наподдайте там бате, он снова кемарит. И ты, Кастрыч, побудь гостем; у кого ты не был, у того и побудешь, а у кого побудешь, тебя уже не забудешь. Положи, наконец, бревно. Я соберу на стол, чем Бог послал, а ты полезай в подпол, за декохтом. Достань бутыль, что посвежее.

Кастрыч подмигнул Зазору:

- Словоохотливый хлопец! Так и плетет кружева. Весь в меня, - добавил он смутно.

Проводив их внутрь, Сартур вернулся и еще раз погладил косяк, пересчитывая зарубки. Они оставлены Зазором, больше некому. Но только - зачем? Как сигнал? Предупреждение? Напоминание? Приветствие? Розыгрыш? Мелкое хулиганство?

Он остановился на приветствии, держа все прочее в цепкой юношеской памяти.

Потом передумал. Это не приветствие, это предупреждение о недобром Намерении. Хроническое употребление декохта приводило к количественным и качественным изменениям. Любители отвара все чаще растраивались. И это происходило как после декохта, так и без оного, непроизвольно, иногда - в самое неподходящее время. Зазор почувствовал близкое расщепление и поспешил предупредить хозяев, как умел и как успел. О чем же? Сартур прикинул варианты и неуверенно остановился на одном, самом неблаговидном.

2. Сплошное растройство и Трёхины

- Скорее, трихины, - Сатурн Тригеминус мрачно дунул на чайное блюдце, своим ударением на втором слоге уподобляя дорожно-патрульную службу опасным глистам, поселяющимся в наимяснейших частях человека и там размножающимся, причиняя тому нестерпимые страдания. У Сатурна уже появился небогатый, но впечатляющий опыт общения с этой публикой с тех пор, как он заработал на мечту своей жизни: маленький автомобиль.

- Да, папа купил