Торговля артефактами - Хайдарали Мирзоевич Усманов

лабораторным экспериментам. Сначала – маскировка инициативы. Никаких открытых заявлений о “районах с неистощённой магической субстанцией”, никаких карт и голограмм в публичном доступе. Только намёки, только фразы в приватных беседах. “Техника, способная изменить энергетические балансы”… “Вещи, что могут оживить старые привязки к кристаллам”… “Потенциал для новых топливных матриц”… Чем меньше будет чётких определений – тем меньше шансов, что слух выстрелит раньше, чем он получит финансирование.

Первым его шагом стало старое проверенное средство – частные салоны торговцев. Эти гостиные, уютно разбросанные по подземным уровням, наполнялись дымом кальянов, звоном бокалов и негромкими разговорами о взлётах акций и свежих кораблях на аукционах. Там собирались не государственные чиновники, а те, кто был способен за одну ночь купить целую флотилию. Торговцы, владельцы верфей, ленивые магнат-инвесторы с бледными руками и острыми зубами.

Гром ходил не к тем, кто громко блистал своим богатством – он искал тех, кто понимал цену тишины. Он послал три вида посланий. Первое – зашифрованный робкий намёк через старого посредника, с которым его связывали давно купленные дроны, и даже наборы запчастей… Второе – практический образец, представлявший из себя маленькую капсулу с крошечным, но подлинным фрагментом тканей осьминога, аккуратно законсервированную и защищённую от чтения… Третье – персональное приглашение в закрытую комнату музея-коллекции, где он лично показал бы схемы и объяснил потенциальную выгоду от организации подобной экспедиции…

Переговоры начинались в полутёмных переговорных комнатах. Свечи, чаши с крепким напитком, круг доверенных лиц. Гномья манера – скупые слова, точные расчёты – срабатывала на этих разумных. Они любили, когда риски выверены и расписаны по пунктам.

– Представьте, – говорил он, – что можно получить не просто металл, а энергию, которую нельзя истощить привычными способами. Кто первым опустошит или аккумулирует – тот будет диктовать условия поставок. Это не просто ресурс. Это – власть.

Ему не нужны были все сразу. Он выбирал трёх-четырёх. Именно тех, кто мог дать деньги и прикрытие, кто умел держать язык за зубами, и чьи сообщники не любили задавать вопросы. Взамен он предлагал эксклюзив. Долю в правах на исследования, первоочередное право выкупа артефактов, “тайный” доступ к результатам – вплоть до личных образцов для частных лабораторий. Всё это оформлялось не официально, а через цепочку прокси. Подставные торговые компании, офшорные кристальные сейфы, доверительные фонды – классика гномьей конспирации.

Но деньги – лишь одна сторона. Так как Гром знал, что, чем выше ставка, тем вероятнее попытки силового решения проблемы. Он видел мир не романтично. Любой избыток власти привлекает тех, кто готов стрелять. Потому он подготовил меры безопасности.

Во-первых, он установил режим “минимальной огласки”. Информация давалась только в “пакетах”, фрагментами. Ни один инвестор не получил полной картины без личной встречи и подписанного протокола конфиденциальности – но не юридического акта, а более гибкой договорённости. Шифрованной, многоподписной, с автоматическими финансовыми стимуляторами, которые блокировали разговор, если один из участников нарушал молчание. Это не только удерживало алчных, но и делало их материально заинтересованными в сохранении секрета.

Во-вторых, он даже потратился и нанял охрану. Не простую, а “невидимую”. Отряд бывших наёмников, уволенных чуть ли не прямо с полей сражений, которые теперь работали на верфях или торговых постах, и которых легко было переодеть под грузчиков. Они не входили в официальные бумаги. Им платили наличными, через доверенных посредников. Эти люди не задавали лишних вопросов, зато могли в нужный момент исчезнуть за кулисами и оставить любую сцену пустой.

В-третьих, он подготовил “прокси-планы”. На тот случай, если кто-то из финансистов попытается применить силу. Для этого у него были зарезервированы полноценные “тропы отхода”. Он купил доли в нескольких доках на Фронтиру, оформил на третьих лиц фальшивые паспорта – идентификаторы. Кроме того – заранее подготовил тайники с частичной передачей результатов нескольким независимым коллекционерам – чтобы, в случае нападения, часть доказательств оказалась уже вне его досягаемости и могла всплыть у другого игрока, что автоматически делало убийство нежелательным для похитителей. И всё только потому, что слишком много разумных знало бы правду, и расправа обернулась бы дорогостоящими распрями.

Все переговоры шли под специальными глушащими любой вид записи или прослушки куполами. Гном показывал диаграммы, чертежи, спектры. Иногда он инициировал демонстрацию. Включал в проектор кусочек записи – небольшой патч нейросигнатуры, который вызывал у присутствующих лёгкое головокружение, как будто перед глазами мелькнул новый смысл. Реакции были разные. Кто-то отказывался с хриплым смехом… Кто-то плакал от восторга… А некоторые молчали, считая, что сама их жизнь уже не будет прежней.

Но даже среди тех, кто дал деньги, он оставался осторожен. Первые “которые дали” получили не юридически оформленных контрактов, а “свидетельства причастности” – крошечные кристаллы, содержащие уникальный отпечаток найденного материала. Это был не товарный чек, а символический залог – и в то же время тот самый крючок. Так как владелец такого кристалла рисковал гораздо больше, чем говорил, потому что популяризация факта указывала бы прямо на его сеть.

Тем не менее, были и угрозы. Слухи о прославившемся “разумном осьминоге”, что оказался лотом на закрытых аукционах, и о возможности найти места, где магия не истощается, уже доходили до ушей тех, кто ценит власть больше чем золото. Появлялись анонимные “предложения” – мол, отдай всё, и никто не пострадает. И теперь глагол “убить” звучал в коридорах куда чаще, чем ему хотелось. Гном понимал, что если один из его покровителей окажется слишком жесток, то он сам рискует исчезнуть просто так – как свидетели в плохих операциях.

Именно поэтому он намеренно оставлял весьма своеобразные следы. Небольшие “компроматы”, разбросанные в нужных местах – доказательства, что некие данные уже ушли в другие руки. Это была не агрессивная политика, а деликатная стратегия. Ведь чем больше независимых “владельцев” такого материала, тем меньше риск, что кто-то решится на столь радикальные меры. Это была весьма необычная идея коллективного контроля через экономическую зависимость.

На втором уровне он подключил сеть агентов, знакомых ещё по старым контактам. Крипто-корректоры, которые могли временно “подчистить” записи, и бывшие контрабандисты, способные переправить образцы на другие станции. Они работали по вознаграждению – и за плату могли либо стереть след, либо подбросить ложные улики, если нужно было направить внимание в сторону другого сектора.

Внутри себя самого Гром боролся с двоякими чувствами. Он чувствовал, как мораль съёживается перед возможностью открыть новую страницу в науке. Деньги давали ресурсы, но и требовали своей собственной цены. Надо было отдавать часть права сначала тем, кто заплатил первым. А значит – контролировать направление исследований, баланс интересов, и не допускать, чтобы знание