Военный инженер Ермака. Книга 5 - Михаил Воронцов

гарнизоном. Мы соберем военный совет, и я предложу Маметкулу великую честь — возглавить поход на Тобольск. Пусть возьмет свой отряд и отряды всех, кто его поддерживает.

— Но захватить даже маленький Тобольск будет очень сложно, — возразил Хаджи-Сарай, поглаживая седую бороду. — Там пушки стоят, построены укрепления, хотя людей и мало. Русские умеют обороняться за стенами.

Кутугай усмехнулся, и эта усмешка напомнила оскал степного волка.

— Вот именно! Если Маметкул откажется, значит, прослывет трусом. Все мурзы будут знать — сын великого Кучума побоялся атаковать маленький острог. И уже никто не упрекнет меня в том, что я не хочу, как покойный хан, терять сотни и тысячи воинов под стенами Кашлыка. Я скажу — вот, я предлагал атаковать слабое место русских, но храбрый Маметкул отказался. Значит, нужно ждать, копить силы, действовать иначе.

— А если согласится?

— Он согласится, — уверенно произнес Кутугай. — Гордость не позволит ему отказаться. Он пойдет на Тобольск. И там погибнет. И все его войско будет разбито.

Хаджи-Сарай нахмурился, его пальцы забарабанили по колену.

— Но как ты это устроишь? Тобольск маленький, но крепкий. Маметкул может и не взять его, но вряд ли потеряет все войско. Отступит, если дело пойдет плохо.

Кутугай налил себе еще кумыса, сделал небольшой глоток.

— Ермак будет знать, что Тобольск атакуют. И знать, что атакуют небольшим отрядом.

— Как он узнает? — удивился Хаджи-Сарай. И тут же замолчал, потому что все понял.

Кутугай загадочно улыбнулся, его и без того узкие глаза превратились в щелочки.

— Не волнуйся, друг мой. Я не Кучум, который полагался только на силу сабли. Я умный правитель, и я знаю, как действовать. У меня есть свои пути. Способов много, и Ермак узнает то, что я хочу, чтобы он узнал.

Кутугай встал снова, подошел к сундуку в углу шатра, достал карту — пергамент с рисунками.

— Смотри, — он разложил карту на столике. — Вот Кашлык, вот Тобольск. Когда Маметкул подойдет к Тобольску и начнет штурм, Ермак не сможет остаться в стороне. Он понимает, что гарнизон острога маленький. Он выйдет с большей частью своего отряда, чтобы ударить Маметкулу в тыл, пока тот будет лезть на стены. Казаки любят такие удары — внезапные, с тыла, когда враг занят другим делом.

Палец Кутугая скользнул по карте.

— А мы в это время, когда большая часть отряда Ермака покинет Кашлык, атакуем сам город. Переместимся очень быстро. И главное — у нас теперь есть пушки! Они все изменят!

Кутугай вернулся на место, его лицо светилось удовлетворением.

— Но это еще не все. Другой отряд в это время обойдет Тобольск и ударит в спину казакам, когда они будут заняты боем с Маметкулом. Представь — Маметкул штурмует стены, защитники острога отбиваются, Ермак атакует Маметкула с тыла, а тут появляемся мы и бьем в спину самому Ермаку!

Хаджи-Сарай долго молчал, переваривая услышанное. Потом медленно покачал головой.

— Ты невероятно мудр, Кутугай. Это очень сложный план. Мы никогда так не воевали. Кучум всегда шел прямо, собирал всех воинов в кулак и бил в одно место.

— Ну так я никогда раньше и не был повелителем татар, — Кутугай откинулся на подушки, довольный произведенным эффектом. — Времена меняются, друг мой. Русские принесли новое оружие, новые способы войны. Мы должны учиться, приспосабливаться, становиться хитрее. Сила сабли уже не решает все. Нужна сила ума.

— Но если что-то пойдет не так? — осторожно спросил Хаджи-Сарай. — Если Ермак не выйдет из Кашлыка? Если Маметкул слишком быстро отступит от Тобольска?

— Тогда мы ничего не потеряем, — пожал плечами регент. — Мои отряды будут готовы к быстрому отходу. Пострадает только Маметкул, что нам и нужно. Но я уверен — Ермак выйдет. Он не может позволить нам взять Тобольск. А Маметкул не отступит быстро — гордость не позволит.

Кутугай взял со столика изюм из серебряной чаши, покатал между пальцами.

— Знаешь, что самое важное в этом плане? Мы избавимся от всех врагов одним ударом. Маметкул погибнет или, в крайнем случае, будет так ослаблен, что больше никогда не сможет претендовать на власть. Его сторонники полягут под Тобольском. Ермак либо погибнет в западне, либо потеряет Кашлык, а скорее всего случится и то, и то. А я останусь единственным истинным правителем, наставником при малолетнем хане. А дальше… кто знает, будет ли нам нужен этот сын Кучума. Время его отца прошло — значит, пройдет и время его детей. И я уже не буду нуждаться в том, чтоб называть себя всего лишь наставником юного хана.

— А что потом? — спросил Хаджи-Сарай.

— Потом мы будем строить новое ханство, — ответил Кутугай, и его голос стал мечтательным. — Не такое, как при Кучуме, основанное только на страхе и силе. Мы будем торговать с Бухарой, с Китаем, с Турцией, может быть, даже с русскими, если они останутся за Уралом. Будем учиться делать пушки сами, строить каменные города, как в Бухаре.

Он замолчал, глядя куда-то сквозь войлочные стены шатра, словно видел это будущее.

— Когда все начнется? — спросил Хаджи-Сарай.

— Скоро я созову военный совет, — ответил Кутугай, возвращаясь к реальности. — Объявлю о необходимости активных действий против русских. Скажу, что нельзя сидеть сложа руки, когда враг укрепляется в наших землях. И предложу Маметкулу великую честь — первому ударить по захватчикам. Он не сможет отказаться при всех.

Хаджи-Сарай кивнул.

— Что мне делать?

— Ты будешь моими глазами и ушами. Смотри, кто поддержит Маметкула, кто будет сомневаться. Если будет нужно, наши планы быстро поменяются.

— Хитро, — признал Хаджи-Сарай. — Но рискованно.

— Без риска нет великих дел, — философски заметил Кутугай. — Кучум рисковал, когда шел завоевывать эти земли. Ермак рисковал, когда с горсткой казаков переходил Урал. Теперь моя очередь рисковать. Но я буду рисковать с умом, не как они.

В шатер вошел слуга, поклонился.

— Повелитель, мурза Ильбарс просит разрешения войти.

— Пусть войдет, — кивнул Кутугай.

Ильбарс, младший брат регента, вошел и сел рядом с Хаджи-Сараем. Он был моложе Кутугая лет на пятнадцать, широкоплечий воин с открытым лицом.

— Хаджи, друг мой, я бы хотел поговорить с братом наедине, — произнес Кутугай.

Хаджи-Сарай встал, коротко поклонился и вышел из шатра.

* * *

Лесная поляна скрывалась в глубине соснового бора, далеко от любопытных глаз. Маметкул сидел на поваленном стволе, точил кинжал медленными, размеренными движениями. Треск веток заставил его поднять голову — между деревьями показалась знакомая фигура.

Салим-мурза спешился, привязал коня к ближайшей сосне. Молодой воин выглядел встревоженным, пот блестел на его лбу, хотя день выдался прохладным.

— Маметкул, — Салим подошел ближе, оглянулся по сторонам. — Я узнал кое-что важное.