Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

Игнат криво усмехнулся:

– Молодость берет свое, не стану тебя останавливать, Митя, я лишь хотел, чтоб ты знал, как сильно я раскаиваюсь перед тобой, и покойным Никифором, и даже Варей. Вот сейчас говорю, а сам думаю: как она там, в одиночестве, узнав о смерти отца? Невыносимо, право слово. Невыносимо! – Маг сжал кулаки, и Мите подумалось, что он стукнет ими о стекло да и разобьет его вовсе.

Но с места не двинулся, лишь подался вперед, не сводя взгляда с Игната:

– Так это правда, она жива?

– Я думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос. – Игнат поник головой. – Я спрятал ее на виду у всех, помог сотворить личину Пелагеи, да такой силы, чтобы никто не прознал, ни единая живая душа. Сотворить-то сотворил, а теперь сам боюсь перемен. Но рано или поздно этому маскараду должен прийти конец. Что ж, надеюсь, она не сбежит, едва узнав о кончине отца, но времени мало, я должен сейчас же пойти к ней. Повиниться и предложить самой во всем признаться. – Игнат захлопал руками по карманам, будто ища что-то. – Однако, полагаю, она не убьет меня за столь скверные вести, ведь, право слово, я и сам не знаю, чего ждать от нее. Как бы мне ни хотелось не верить в это, Варенька стала настоящим чудовищем, губительницей. Вспомни изобретателя того и подругу его, а девушку-телефонистку, как там ее, запамятовал.

– Анна, – подсказал Митя.

– Вот, вот, Анна, и призрак Феофана Варя призвала, ведь и детки малые, которых бывший губернатор сгубил, тоже на ее совести. – Голос Игната дрогнул, да и у стажера защипало в носу. – Что ж, мало кто ей нынче мил на этом свете. Разве что… – Наставник изучающе взглянул на Митю, но тут же тряхнул головой, как бы отгоняя возникшую мысль. – Нет, сам, только сам, и никак иначе. Жизнь моя в ее руках. Погибну, так сам тому виной!

– Погодите, Игнат Исаакович, – Митя вскочил со стула и остановил шагнувшего к дверям наставника, – ежели все, что вы рассказали, истина, то нужно немедленно действовать, но не в ущерб чужим жизням, а значит, нужна подмога. Давайте позвоним Катерине Артамоновне, сообщим в Питер!

– Некогда, Митя. Некогда, не ждет время, нужно идти немедля, пока боль и гнев не затмили ей разум. Ведь тогда я боюсь даже представить, что она может натворить! – Игнат хотел было идти, но вдруг побледнел и осел на стоящий рядом стул, на виске его вздыбилась венка, а губы задрожали.

– Игнат Исаакович, что с вами? – переполошился Митя.

– Пройдет, сейчас пройдет, – прошептал маг, неловко пытаясь расстегнуть на груди жилет, – воды подай, Митенька, – с хрипотцой в голосе добавил он.

Стажер метнулся к столу, плеснул в стакан воды, да так, что половину расплескал, и, не обращая внимания, кинулся обратно к наставнику.

Игнат принял стакан из рук юноши и, придерживая его дрожащими руками, сделал несколько больших глотков. После чего, глубоко и часто дыша, закрыл глаза.

– Я врача позову, – заявил Митя, вытаскивая из кармана зеркальце и мысленно настраиваясь на связь с клиникой.

Но Игнат ухватил его за руку, мешая концентрироваться:

– Некогда, некогда, Митенька! Надо задержать Варвару, спасти город! Я вот сейчас. Чуток, и пойду. Да, ох. – Маг вновь скривился, держа руку у сердца.

– Никуда вы не пойдете, – строго ответил стажер, – я сам справлюсь, вот только Катерине Артамоновне бы сообщить.

– Катерине все расскажу сам. – Игнат вздохнул. – Да и прийти с повинной – мой единственный шанс на спасение. Хотя, конечно, если ты отказываешь мне в этом…

– Ничуть, – откликнулся Митя, – вы правы, Игнат Исаакович, именно из ваших уст Катерина Артамоновна должна узнать всю правду. Покайтесь, расскажите ей все так же, как рассказали мне, и, я думаю, нет, я уверен, она заступится за вас.

– Ты слишком добр к старику, мой друг. – Игнат крепко пожал руку юноше. – Благодарю тебя, а теперь ступай к ней. Ступай к Варе и помоги моей девочке принять единственное верное решение. – После этих слов Игнат будто ослаб и невидящим взглядом уставился в пустоту.

Митя лишь мгновение помедлил. А после, резко развернувшись, покинул кабинет начальницы. Его путь лежал на выселки.

Но прежде чем уйти, Митя связался с больницей и попросил немедленно прибыть карете скорой помощи в департамент. После чего, надев шапку и перчатки, вскинул руку и, остановив паровик, поспешно сел в салон. Пока машина тряслась по ледяным кочкам, Митя усердно подбирал слова. Что сказать Варе? Как сообщить ей об отце, да так, чтобы не вызвать гнев ведьмы? Так ли она зла на весь род людской, как говорил наставник? И если да, сможет ли он, стажер, уговорить ее не губить более никого?

В глубине души Митя верил, что на самом деле девушка всего лишь запуталась и, возможно, есть еще шанс на спасение. Перед глазами вставали не те, кого она, по словам Игната, уморила, а те, кого она помогла избавить от опасности. Мальчонка, у которого Пелагея, или, теперь правильнее говорить, Варя, отобрала жемчужину. Спасенная Евдокия, ведь именно ведьма забила тревогу и позвала помощь. Может, и впрямь все это ее рук дело, но тогда почто помогала?

Окончательно запутавшись, Митя решил не думать ни о чем до самой встречи, к тому же до нее осталось недолго. Паровик притормозил в начале переулка, предлагая оставшийся путь проделать пешком. Стажер без споров покинул машину, бросил вознице пятак и широким шагом направился к домику с синими наличниками.

За то время, пока он ехал, небо укутали тучи. Светлый и сказочный день мигом превратился в неряшливый и мрачный. Выпавший снег поволокой ложился у ног, а налетавший ветер нет-нет да норовил бросить пригоршню снежинок прямиком в лицо.

Подняв руку, Митя в нерешительности замер у ворот. Затем посчитал про себя до десяти и, резко постучав по деревянным планкам двери, замер. Ответа не последовало. Не скрипнули ступени под ногами хозяйки, не щелкнула задвижка. Разве что коза, скрытая от глаз забором, заблеяла громко и требовательно.

От этого неприятного «ме-е-е-е» стажер вздрогнул и сердито пнул дверь. К его удивлению, та тихонько приоткрылась. Не желая больше торчать у входа, Митя вошел во двор. Все кругом напоминало ему ту ночь, когда он преследовал Варю. Незапертая дверь, покосившийся курятник, в котором и обитала коза. А особенно распахнутая настежь на дальней стороне калитка, за которой начиналась тропинка к болоту. Стажер, хмурясь, глянул на дом. Нет, не дрогнули занавески на окнах, не струился из трубы белесый дымок. Маг нутром чуял, что дом пуст, а его