Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

если такие были, и никогда не гнушалась использовать свой дар в своих же целях. Впрочем, я тебе уже говорил. Вспомни зачарованное зеркало Марфы или Маньку-дурочку, да, да, и ею управляла Варвара, оттого она и казалась вменяемой временами. Да если я стану перечислять все ее подвиги, мы тут до утра провозимся, правда, Варя?

Ведьма стояла, ссутулясь и отвернувшись. Митя подумал, что ей сейчас хотелось быть где угодно, лишь бы не рядом с Игнатом. Он вспомнил слова девушки о море, и жалость к ней обожгла его сердце. Впрочем, теперь он уже ничем не мог ей помочь. Оставалось умереть с честью.

– Что вы собираетесь делать со мной? – спросил стажер, стараясь, чтоб голос его не дрожал.

– Для начала забрать магию. – Игнат подмигнул и достал из кармана необычную штуковину, похожую на курительную трубку, но с двумя мундштуками. Сделанная из меди, она мягко отражала лунный свет. – Вот, эта вещица легко передаст твою силу мне, а уже после тебе придется умереть, и это болото станет твоим вечным приютом.

– Значит, магию у Федора забрали вы? – прошептал стажер, с ужасом глядя на артефакт.

– И у Федора, и у многих других, – закивал головой наставник, что-то настраивая на крышке своего страшного инструмента.

– Но зачем? – не сдержался Митя. – Зачем это вам, главе департамента?

– Глава департамента в уездном городишке, – скривился Игнат, – а все потому, что, видите ли, силенок у меня маловато, чтоб в столице служить. Ну ничего, вместе с твоим даром мне как раз хватит для получения нового ранга, а там подам прошение и, глядишь, еще смогу занять место в главном департаменте, подходящее моим навыкам и силам и, что уж кривить душой, заслугам. Но довольно разговоров! Варенька, придержи-ка нашего гостя, не желаю, чтоб он мне аппарат попортил. – Игнат шагнул вперед, артефакт в его руках тревожно зажужжал.

Несмотря на приказ, ведьма не двинулась с места. Она словно окаменела в этой стылой ночи. Охладела душой, закутанная в черный креп, как в бездну своего отчаянья. Игнат недовольно оглянулся и уже хотел было окрикнуть ее, когда Митя понял, что это его последний шанс. Он и сам точно не знал, последний шанс на что, но после его точно ждало лишь мучение и смерть.

– Игнат Исаакович! – крикнул он, привлекая внимание наставника. – Раз моя участь уже предрешена, позвольте последнее желание.

Наставник остановился и удивленно взглянул на стажера, затем усмехнулся. Подкрутил ус и спросил:

– И что же это за желание? Чур спасения не просить.

– Не стану, – пообещал Митя, – но я не могу умереть вот так, в путах, и потому прошу, нет, требую у вас сатисфакции! И если я в ней проиграю…

– Не если, а когда, – поправил его Игнат.

– Когда я проиграю, вы вольны делать все, что решили, но если нет…

– Ах, Митя, ты не перестаешь меня удивлять. Ты же осознаешь, что я куда сильнее тебя? – уточнил Игнат, но стажер чуял – идея ему понравилась.

– Осознаю, – кивнул юноша.

– Тогда к чему эти пляски, представь, что ты уже мне проиграл, – предложил Игнат.

– Позволь ему эту малость, – внезапно подала голос Варя, – я прослежу, чтоб он не сбежал, даже если победит, вы же знаете, слово мое крепко.

– Знаю, милая, – вздохнул наставник, еще раз глянул на Митю и вдруг махнул рукой: – Эх, на что только не пойдешь, лишь бы придать юным сердцам толику надежды. – После чего маг отдал дьявольское изобретение Варе, а сам прошелся и легко стер круг, начертанный на снегу.

Ощутив свободу, Митя едва не упал. Так сильно было напряжение в теле, что теперь все мышцы ныли от холода и тщетных усилий освободиться. И все же он устоял. Затем, чуя дрожь в ногах, сделал несколько шагов и встал напротив Игната.

– Выбирайте оружие, – предложил Митя.

– Старый добрый Зеркальный луч, – тут же отозвался наставник, но предупредил: – И давай без фокусов. Пусть победит сильнейший.

Митя кивнул, неловкими руками достал обычное зеркальце, принял стойку, точно в фехтовании, и призвал силу.

Зимнюю ночь распорола яркая полоса света. Казалось, что сама текстура мира не выдержала накала страстей, вот и появилась этакая прореха.

Митя уперся в снежный наст и, вытянув правую руку вперед, сосредоточил все свои силы на том, чтобы луч, идущий из его зеркала, смог уничтожить другой, идущий из зеркала Игната Исааковича.

Светлая нить слегка дрожала, и стажеру стало казаться, что он ощущает вибрацию мироздания. Слышит его тихое жужжание. Видит колебание вселенной. Юноша будто очутился в глубине загадочного механизма, стал его частью, маленькой шестеренкой, винтиком, от которого тем не менее зависит работа всей гигантской машины под названием Мiръ.

Митя смотрел прямо перед собой. Он почти не различал фигуру наставника, застывшую на том конце луча. Сейчас они вдвоем стали единым целым. Два абонента на протянутом сквозь ночь проводе. Визави по разные стороны закона. Наставник и ученик, сошедшиеся в смертельной схватке.

Луч дрогнул. Дрогнул и стажер. Он ощутил, как Игнат усилил давление, и теперь с его стороны в сияющий поток влилось больше сил. Сжав зубы, Митя постарался отыскать в себе резерв, скрытые возможности, чтобы противостоять наставнику.

В ушах от напряжения появился шум. Перед глазами поплыли круги. Ничего. Все, что мог почувствовать стажер, – это пустота, которую медленно и неизбежно начинал заполнять страх. Страх смерти. Страх проигрыша. Страх небытия.

Рука, в которой Митя сжимал зеркальце, онемела от натуги. Дабы луч не дрогнул, стажер стал поддерживать ее второй рукой.

Во рту пересохло, а нутро скрутило в тугой ком. Игнат еще усилил давление, и понимание того, что проигрыш неотвратим, стало четким и болезненно жгучим.

– А ты неплохо держишься, дружок! – Голос наставника пробился сквозь гул в ушах. – Даже лучше, чем я мог ожидать, это радует, ведь скоро твоя сила станет моей.

– Не дождетесь, – прохрипел Митя, закрывая глаза.

Мелькнули перед внутренним взором картины из детства, вспомнилась робкая улыбка Евдокии и смешливая Стешка. Отчего-то стыдно стало перед Лукерьей Ильиничной. Наверняка кухарка ждет его, выглядывает в окошко, гладит Добряка.

– Простите непутевого, – пробормотал Митя, испытывая невозможный натиск чужой магии. – Все простите, – добавил стажер и, глубоко вдохнув морозный воздух, открыл глаза.

От его луча остался крохотный огрызок. Еще малость, и Игнат доберется до его зеркальца, и что тогда? Тогда все кончится, понял юноша, и неожиданно на душе стало легко. Нет, он и не думал сдаваться. Не желал выглядеть рохлей перед Игнатом. Но и кидаться в ноги наставнику, моля о пощаде, не собирался. Семи смертям не бывать, а одной не миновать.

В стороне двинулась тень. Митя вздрогнул, сообразив, что совсем