Головы с плеч - Зои Хана Микута

– Ни ты, ни я не получим от этого особого удовольствия, – быстро ответила Икка и прижала книгу к груди. А потом вошла в Лабиринт. Темноволосая голова ни разу не повернулась, чтобы взглянуть на Каро, а потом ворота закрылись за ней.

– Ну, – пробормотала Каро, несколько ошарашенная внезапным расставанием, – это было как-то совсем неинтересно.

Несколько секунд она пощипала шрам около глаза, чтобы справиться с разочарованием и раздражением, потом заставила себя убрать руку от лица и повернулась к карете.

– Наслаждайся книгой, Алиса. Разумеется, последнюю главу мне пришлось вырвать, в память о старых временах…

Глава тридцать вторая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 996 Святых

Икка уверенной походкой направилась прочь от Кэресел, сжимая в руке книгу – возможно, отравленную. Прочь от Кэресел и прямиком в Лабиринт. Она была полностью удовлетворена этой сценой, представляя себе, как Каро с разочарованием прокручивает ее в голове. Ведьма-ворона считала, что больше никогда не увидит Икку.

Разумеется, она ошибалась.

Хотя, услышав стук ворот, Икка подумала, что Каро, возможно, права. И тогда Икка наконец обернулась и увидела за спиной густой подлесок, как будто она не приехала в Лабиринт в карете пять минут назад, а по крайней мере час продиралась сквозь чащу. Стена, почти скрытая вечнозелеными деревьями, виднелась где-то вдалеке, в паре миль от поляны. Икка в раздражении поскребла руну на шее.

На самом деле в любом лесу ничего не стоило заблудиться, так что массивные стены, которые были возведены на этом участке Страны Чудес и превращали его в Лабиринт, казались лишними. Но не только реальные стены и деревья мешали приговоренному бежать. Здесь действовала странная магия, которая постепенно искажала и путала мысли человека. Руны, вырезанные на Стенах, приводили жертву в растерянность и отупляли, и руна у Икки на шее была «воротами» для этой магии.

Икка внимательно слушала объяснения мадам Киллингтон на уроках геометрии рун. Большинству рун для того, чтобы работать, необходима пара. Они чем-то напоминали кусочки головоломки.

По крайней мере, сейчас Икка еще осознавала, что у нее что-то не так с головой. Инстинкты, присущие ее телу, не были заглушены, магия не была уничтожена – и она доверилась им, надеясь на то, что они помогут ей.

Икка рассеянно коснулась шеи, убрала руку, потом снова подняла ее и принялась на ходу ковырять свежий ожог. Со злобой подумала об этом трусливом ублюдке Чешире. Он бы ни за что не выжил в Стране Чудес; Икка не верила даже в то, что он выживет в тюрьме. Даже без ауры смерти этому слабаку конец, если Хэтти передумает и пошлет его в Лес – он станет одним из тех мелких преступников, которые попадают в желудок Святым еще до захода солнца. Разумеется, подумала Икка, удерживать его за пределами Округов будет нелегким делом. Он, скорее всего, должен был лопнуть, материализовавшись внутри Стены с руной преступника на затылке. Однако Кай, везучий гад, мог обходиться без физического тела практически бесконечно. Эта магия даже позволяла ему избавиться от боли. Неудивительно, что он был таким жалким типом.

«Ты почувствовала необходимость доказать, что у тебя есть друзья, продемонстрировать меня?» Икка нахмурилась при этом воспоминании. Нет, он правда дебил. Ее совершенно не смущала мысль о том, чтобы встретить Каро в одиночестве. Нет, напротив – увидев ее, Икка пожелала, чтобы все остальные куда-нибудь исчезли. Тогда она могла бы прикончить Каро без посторонних…

У нее заурчало в желудке. Только в этот момент Икка поняла, что умирает с голоду, что у нее болят ноги и что все это время она вела себя как идиотка. Ей вовсе не нужно разгуливать по лесу, разыскивая Святых. Рано или поздно Святые сами должны ее найти.

Она остановилась на развилке. Дорогу ей преграждали массивные каменные плиты, разукрашенные рунами и поросшие толстым слоем мха; позади плит росли деревья, а торцами эти плиты упирались в Стену. Все это выглядело очень странно, и Икка еще больше растерялась – она чувствовала, что находится в Стране Чудес, но все эти стены и камни напоминали ей о том, что здесь действует и людская магия.

Мораль Ккулей – точнее, отсутствие морали – создала Стены, окружившие Икку, наступавшие на нее. Менее могущественная ведьма, или ведьма, поклонявшаяся каким-то другим богам, не смогла бы сейчас молиться, но Икка знала, что сможет обратиться к своим божествам. Однако разговор с богами вряд ли получился бы связным, потому что магия, таившаяся в Лабиринте, мешала ей соображать. И все равно призрак Страны Чудес витал здесь, она чувствовала некую вибрацию где-то в костном мозге, она ощущала, как ее легкие набирают воздух и выталкивают его, ощущала тяжесть собственного тела; может быть, если бы не эта руна…

«Хэтти ходит в Лабиринт, чтобы молиться».

Икка стремительно обернулась, оглядела деревья и тропинку, по которой пришла. Несколько мгновений она нервно озиралась, хрустя пальцами. Как и в Лесу, Икка чувствовала, что за ней наблюдают. Наблюдает некая таинственная сила без глаз, чтобы видеть, без ног, чтобы гнаться за ней, существо настолько древнее, что оно не нуждалось в физическом теле. Вдалеке крикнула птица или какая-то другая тварь; подул ветер, зашелестели листья. Икка почесала затылок и заставила себя взглянуть вперед, на дорогу.

Это ведь не может быть правдой, что Хэтти приходит сюда молиться? Разумеется, теперь, когда она познакомилась с Червонной Королевой… если кто-то и мог выбрать подобное жуткое местечко для благочестивых размышлений, то только она, с ее пустым взглядом и странной магией. Но Икка решила здесь и сейчас: она просто отказывается в это верить. Хэтти безумна, вот и все. Икка убедилась в этом окончательно.

Долго ли Икка стояла так на распутье и злилась на королеву и всех остальных? Вдруг она обнаружила, что наступили сумерки.

Она убрала руку с шеи и села прямо там, где стояла, на какой-то корень. Ожог болел, рука была в крови. Она сняла обувь, зарылась босыми ногами в мягкую землю, полной грудью вдохнула холодный воздух, любуясь сгущавшимися вокруг тенями. Поела сухих рисовых пирожков и отвратительного джипо, которые достала из мешка с провизией, – вяленая рыба была приготовлена без сахара, что Икка считала просто святотатством, и во рту у нее остался мерзкий привкус, как будто она облизывала причал.

«Неужели