Головы с плеч - Зои Хана Микута

Но Хэтти по-настоящему разозлилась. Совсем немного.

Ей это не нравилось. От эмоций мысли у нее путались сильнее, чем от густого, тошнотворно-сладкого вина. Но слова уже сорвались с ее языка, и нет, нет, она не хотела, чтобы Иккадора просто умерла.

Она хотела, чтобы сердце Иккадоры затрепетало в груди, прежде чем его вырвут, и Хэтти знала, что так и произойдет, потому что вырывать его будет Кэресел.

– Кэресел, – сказала Хэтти, встретив взгляд черных глаз ведьмы-вороны. – Предлагаю тебе контракт на убийство Иккадоры Алисы Сикл.

Каро восторженно завизжала, приподнялась на цыпочки и легко поцеловала Хэтти в висок. Хэтти улыбнулась, удивленная этим поступком, теплом, которое разлилось в ее груди; коснулась виска кончиками пальцев, пока Кэресел хлопала в ладоши и кружилась по комнате.

В конце концов молодая ведьма взяла себя в руки, коротко поклонилась. Хэтти это понравилось. Когда Каро выпрямилась, на ее губах играла хищная улыбка.

– Разумеется, – все так же улыбаясь, произнесла Кэресел. Ее слова капали с губ, сладкие как мед, а в уголках глаз уже выступили синие капли. – Для вас – все что угодно, онни.

Часть II

Глава тридцать шестая

Год 0090, Осенний Сезон

В живых остается 1087 Святых

Когда Хэтти столкнула Делкорту с седьмого этажа в открытый внутренний двор, у нее возникла странная мысль. Она подумала, что башня-кабинет похожа на глотку. А винтовая лестница, которая вела к дверям кабинета, – на какой-то чудовищный язык.

Возможно, дорогой читатель, именно из-за этой странной мысли – такие мысли обычно приводили ее в какое-то сонное состояние, околдовывали ее – Хэтти и задержалась на лестничной площадке дольше, чем следовало, перегнувшись через перила и глядя на багровую лужу, расползавшуюся вокруг мертвого тела Делкорты. Ее увидел слуга, пришедший за подносом с чайными приборами, который Белая Королева приказала принести для нее и ее дочери примерно час назад. И даже когда слуга начал кричать, когда в башню сбежались стражники и придворные, оказавшиеся поблизости, Хэтти так и стояла на площадке седьмого этажа, глядя в эту гигантскую глотку, которая заглатывала Делкорту. На глазах у Хэтти ее мать становилась все меньше и меньше, уходила все дальше и дальше…

«Она упала», – солгала Хэтти Новембер Ккуль, когда пришло время говорить – это были последние слова, сказанные ею в присутствии большой группы людей. И подумала: «Я бегаю кругами у себя в голове, гоняясь за своей личностью».

Глава тридцать седьмая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 995 Святых

Икка ползла… Какая именно Икка ползла?

Нет, не так. Она сидела. Да, она сидела абсолютно неподвижно и пыталась держать голову – ту, которая принадлежала только ей, – над всеми другими ее… над остальными. Над остальными ее головами. Она была теперь не одна, ее было много.

А Икке это всегда нравилось – растворяться.

Сейчас она растворилась не в своих книгах, а в чужих головах, но каким же восхитительным было это знакомое ощущение! Быть в своем теле и одновременно где-то еще.

– Прекрати это, – прошипела она из-под капюшона, накинутого на лицо, обращаясь к тому, кто полз. Святой остановился немедленно; она почувствовала, как он лег на землю, хорошо, вот так, но все это действительно так странно и непривычно… А сейчас иди — она шла, сейчас, сейчас.

Она снова ошиблась; это не она сидела неподвижно. Она стояла на коленях, ее руки двигались, она перегнулась через труп Святого, которого убила в свою первую ночь в Лабиринте, того самого, который прыгнул на нее и которому она вылила в глотку розовый эликсир, приправленный собственной магией. Того, которого она превратила в свой сад.

И теперь Икка собирала урожай.

В тот вечер, услышав ее торжествующий смех, целая толпа Святых на полной скорости выбежала из Лабиринта, а потом произошло самое удивительное: они пронеслись мимо Икки, словно ее там и не было, и принялись жадно поедать цветы. Икка обнаружила, что, проглотив хотя бы один лепесток, Святой превращался в ее раба; ей не нужно было даже рта открывать, стоило произнести приказ про себя, и они повиновались.

У нее осталось еще столько цветов. Поэтому она сорвала несколько роз со стеблями и вложила влажные цветы между страницами своей книги сказок – такая вот оригинальная благодарность Кэресел. Она знала, что в ближайшее время не сможет сосредоточиться на чтении.

С роз стекала черная кровь Святого, но внутри бархатные лепестки сияли, как серебро в лунных лучах. Пальцы Икки застыли над розой; вид цветка, его цвет и тяжесть ошеломили ее, околдовали ее, лепестки были похожи на щеки, и внезапно в мозгу возникла мысль: какие, они, наверное, вкусные, как приятно будет набить ими желудок…

Икка с рычанием задавила эту мысль, которая на самом деле не была ее мыслью – это Святые вечно хотели жрать, – потом резко выпрямилась и села на землю. Так. Их примитивные желания просачиваются в ее сознание. Может быть, стоит начинать волноваться?

– Нет, – негромко рассмеялась она, отмахнулась от этой идеи и продолжала работу. – Нет…

Волноваться не стоило. Влияние Икки на Святых намного сильнее, чем влияние Святых на нее.

Однако Икке хотелось бы, чтобы первым встреченным ею Святым, тем, который напал на нее несколько дней назад и которого она превратила в клумбу, был все-таки не один из монстров Червонной Королевы. Его она предпочла бы включить в свою «армию». Сейчас в распоряжении Икки находился только один Святой, «сшитый» Хэтти, а остальные двенадцать были обычными, «одиночными», и это чувствовалось: монстр был тяжелее, но все равно двигался быстрее других. Когда ей удавалось заставить его двигаться. Ей нужен был еще один такой. Тогда она будет готова к атаке на Петру.

А пока что вся она – то есть все… они – да, все они собрались вокруг нее, шныряли во Тьме. Они были голодны; Икка тоже в последнее время постоянно была голодна, несмотря на то что Святые ловили птиц и приносили к ее ногам. Она могла заставить их сделать это. Она могла заставить их склонять головы перед ней, своей повелительницей.

Может быть, пора было, наконец, признать: она всегда немного завидовала магии Кэресел, магии Ккулей. Им не приходилось постоянно жить в одном теле, собственном, в собственном сознании, в своей