Головы с плеч - Зои Хана Микута

class="p1">Может быть, она обращается с ним жестоко? Играет с его сердцем? Часть ее хотела увидеть выражение его лица, но другая часть знала, что это не имеет значения, и эта вторая часть сразу же одержала победу. Она сидела неподвижно и ждала его ответа.

Хэтти была королевой, и выше ее были только боги; она решила, что найдет своего бога в Логике.

– Ну хорошо, – пробормотал он.

Хэтти поняла, что он, как и все остальные, не был уверен в невиновности Хэтти. Он допускал вероятность того, что она столкнула Делкорту с верхнего этажа башни на каменные плиты. Но Иль-Хён, по крайней мере, пришел навестить ее. Его голос был мягким, когда он сказал:

– Я предложу им эту идею. Но ты должна оставаться здесь, в башне, Новембер, пожалуйста.

Хэтти не жаловалась, не проявляла недовольства.

Она все еще… привыкала к этому. К мысли об одиночестве. К мысли о том, что она перестала быть прежней и стала другим существом – но разве это не должно было произойти, так или иначе? Делкорта уже довольно давно болела. Она была смертельно больна и должна была скоро умереть. Она в любом случае оставила бы маленькую Хэтти в одиночестве.

Маленькой Хэтти в любом случае суждено было измениться.

В конце концов, это была ее идея: сделать превращение таким… полным. Абсолютным. Червонная Принцесса исчезла навсегда, и та, кто обитала в теле Хэтти и сидела в кресле матери Хэтти, была никем иным, как Червонной Королевой. И неважно, короновали ее или нет, любил ее народ или нет.

За крышами и шпилями Петры лежал Лабиринт. Хэтти видела верхушки деревьев за Стеной. И, разумеется, там, дальше, раскинулась Страна Чудес.

Даже здесь, во дворце, Хэтти чувствовала притяжение Леса, чувствовала его присутствие, неспокойное, вселявшее тревогу.

До смерти Делкорты она ни разу его не слышала. Он не шептал, обращаясь к ней. Значит, это и есть доказательство. Она стала другим человеком.

Где-то в этом самом Лесу несколько дней назад расстались наши дорогие Кэресел Рэббит и Иккадора Алиса Сикл, не зная о том, что тело Белой Королевы с переломанными костями было найдено у подножия башни. Не зная о том, что Червонная Королева – которая примерно год спустя избавит их от ауры смерти в Церкви у Лабиринта – была замечена на верхушке башни и что многие обвиняют ее в трагической гибели Делкорты.

Никаких доказательств ее вины найдено не было.

Доказательства не имели значения. Святые были присяжными, судьями и палачами. Разумеется, Святые всех считали виновными и всем выносили смертный приговор. Если бы у Хэтти действительно появилась аура смерти, она не выжила бы в Лабиринте. Там, на небольшом участке леса, на узких тропинках, хищники должны были найти ее сразу, должны были наброситься на нее целой стаей. Даже женщина из рода Ккуль не сумела, не успела бы подчинить себе их всех.

И поэтому спустя несколько дней, после долгих часов медитации и наведения порядка в своих мыслях, Хэтти решила, что время ее заключения в башне подошло к концу. У нее было много дел. Она написала записку Иль-Хёну с просьбой известить Двор Тиа о том, куда она отправилась. Одну туфлю она собиралась оставить снаружи у ворот Лабиринта, а вторую – внутри, чтобы доказать, что она вошла в ворота. Она призвала свою магию и уговорила стражников, которые принесли ей ужин в тот вечер, открыть дверь кабинета. Она спустилась по винтовой лестнице, прошла мимо каменной плиты, на которой осталось пятно крови Делкорты, и, выйдя из ворот дворца, сняла туфли.

И пошла к Лабиринту.

«Три дня, – написала она Иль-Хёну. – Ждите три дня. Если я не вернусь и не постучу в ворота, я мертва и виновна. Если я приду, я невиновна и являюсь законной королевой».

Кое-кто из Двора Тиа, возможно, считал, что этого недостаточно. Сама Хэтти точно не купилась бы на это, потому что знала пределы своего могущества. Но дело было в имидже. Если она выживет в Лабиринте, размышляла она, то станет первой, кому это удалось; она вернется, возможно, покрытая кровью, возможно, держа в руке туфлю. Она не будет улыбаться, но не будет и бежать, торопясь покинуть Лабиринт и его ужасы.

Хэтти выйдет из ворот спокойно, не спеша и оглядит лица тех, кто будет стоять там, ожидая ее возвращения.

И увидит, как они поклонятся ей.

Глава сороковая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 993 Святых

Икка не была особенно потрясена – конечно, Икка сейчас не была только Иккой, да, верно, но все равно она была уверена в том, что представление Кэресел оставило ее равнодушной.

Икка могла бы убить ведьму-ворону, пока та молилась, пока та стояла на коленях, уткнувшись лбом в мох, как будто не была капиталисткой и безбожницей… Да, внимательный читатель наверняка уже заметил, что в нашем повествовании слишком часто встречается фраза «могла бы». Но Икка не хотела, чтобы это произошло вот так. Она хотела, чтобы Кэресел Рэббит стояла на ногах, выпрямившись во весь рост, в ту минуту, когда Икка нанесет ей смертельный удар. Она хотела, чтобы Каро смотрела на нее, когда она, Икка, заставит погаснуть Свет в ее глазах, хотела видеть, как жизнь утекает из нее, словно дождевая вода, уходящая в землю. А потом… она хотела съесть Каро заживо?

– Нет, не хочу, – напомнила себе Икка и на ходу хлопнула себя ладонью по виску.

Занятно, но она довольно легко находила дорогу в этом так называемом Лабиринте. Разумеется, до правления короля Мин Титуса это сооружение было просто ловушкой для туристов, площадь его была относительно небольшой, и построить здесь настоящий запутанный лабиринт было бы непросто, так что на самом деле, если бы не Святые, здесь не было бы ничего интересного…

При этой мысли Икка ощутила укол тоски по Стране Чудес.

А секунду спустя она подавила это нелепое чувство, потому что нелепо было желать возвращения к подобным ужасам. И все же на миг она остановилась, хрустя пальцами, и снова огляделась вокруг; пейзаж вызывал клаустрофобию, и вообще все это было ужасно неправильно. Отгородить часть Леса своим забором – более того, эти короли возомнили себя владельцами Страны Чудес, сделали из нее какой-то аттракцион! По крайней мере, ей не пришлось платить за вход.

Слабое утешение.

Икка снова хлопнула себя ладонью по голове и заставила себя двигаться вперед.

Ей нужно было