Головы с плеч - Зои Хана Микута

ртом сырой воздух подземелья. Он лежал на полу, раскинув в стороны руки и ноги. Открыв глаза, он увидел хрупкую фигурку Хэтти Новембер Ккуль, которая стояла с задумчивым видом, прислонившись к открытой двери камеры – открытой для того, чтобы отключить подавляющие магию руны, которые были вырезаны на прутьях решетки и на полу. Чтобы она смогла сломать его, Кая.

Ему тошно было смотреть на нее, на ее спокойное лицо. Она только что забрала у него зрение, вырвала у него глаза, но ей не было дела до его страданий.

– Иккадора оставила ей жизнь, – наконец произнесла Хэтти и вытерла магию, сочившуюся из носа. – Жизнь…

– Мне насрать. На хрен эту Сикл. Милостивые боги. Надо было мне остаться дома.

Кай услышал свой хриплый смех. Все это было уже слишком; после этой пытки у него не осталось сил на то, чтобы пресмыкаться перед королевой. Он знал, что это все равно ни к чему не приведет. Для Хэтти он был никем, пылью, букашкой. Так же, как и для Икки. Эти гребаные ведьмы, они существуют в каком-то своем собственном мире, а все остальные для них – просто игрушки. Хэтти даже не слышала, что он сказал. Кай, напротив, прекрасно ее слышал. Час за часом он слушал хлюпанье и звук рвущейся плоти.

– Думаю, они действительно влюблены друг в друга. – Она произнесла это небрежно, спокойно, с мечтательным видом. Она сложила руки на животе, ее платье было насквозь пропитано черной кровью Святого, блестевшей в свете факелов.

А потом королева улыбнулась, по-настоящему улыбнулась, и улыбка получилась даже немного застенчивой, и Кай подумал: «Да она ненормальная, она совсем больная, на хрен…»

– Ну что ж, – произнесла Хэтти Новембер своим негромким бесстрастным голосом, когда обдумала полученные сведения. Вытерла лоб тыльной стороной ладони и, закрыв дверь камеры, вернулась к своим «произведениям искусства». – Попробуем еще раз.

Глава сорок вторая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 988 Святых

Кэресел очнулась, поморгала и поняла, что лежит на траве в Лабиринте. Икка каталась по земле рядом с ней, вращая глазами и дергаясь в конвульсиях.

Хорошо. Каро, не обращая на нее внимания, перевернулась на бок.

Наступила ночь. Каро села, полной грудью вдохнула неподвижный, холодный воздух, но испытала приступ тошноты и снова упала, прижалась щекой к земле. С трудом сдержала рвоту.

– Ой, мне нехорошо, мне плохо, – запинаясь, бормотала она.

Икка все еще извивалась в нескольких футах от нее; они находились практически на том же самом месте, где Икка заставила Каро проглотить лепестки. После чего Каро ослепла, и наступила Тьма.

Стараясь не обращать внимания на тошноту, Каро наскоро оценила свое состояние. Она могла самостоятельно двигать руками, чувствовала боль, когда щипала себя, а если щипала сильнее, появлялась краснота. У нее было такое великолепное, выдающееся тело. Неудивительно, что у Икки возникло желание его контролировать. Неудивительно также, что она в конце концов потерпела поражение – выдающееся тело может контролировать только выдающийся разум, а Каро знала, что разум Икки похож скорее на темную и сырую пещеру, заросшую плесенью. Особенно после того, как она позволила целой толпе Святых топтаться там.

Каро вспомнила «сшитого» Святого, который склонился над ней перед тем, как она потеряла сознание. Куда он делся? Убежал?

– Этот был совсем безобразный, онни, – произнесла она вполголоса, подползая к Икке. – Они все безобразные, конечно. Но вы оставляете им только два глаза и любите сплавлять вместе тела. Должно быть, этот остался с тех пор, когда вы были неумелым ребенком. Не могу представить вас неумелым ребенком.

– Алиса. – Каро тряхнула ее руку, пощупала запястье, нашла пульс – совсем слабый. – Посмотри на мою голову: она все еще у меня на плечах! Ты хотела меня контролировать, и смотри, чем это кончилось. А чего ты ожидала? Ты что, не помнишь? Я поцеловала тебя так нежно! Мне приходилось раньше пить твою магию, дорогая, а ты пила мою… – Каро опустилась на колени, коснулась лбом плеча Икки. Справившись с тошнотой, она продолжала: – А розы – это всего лишь розы. Меня мутит от крови Святого. Ничего, это пройдет. Ты дергаешься потому, что у тебя нет сил находиться одновременно в таком множестве тел?

Каро вытащила из сапога самый маленький кинжал и хотела перерезать Икке горло: ей стало ясно, что разговора не получится. Обидно. Каро чувствовала себя до такой степени отвратительно, что не могла даже насладиться местью.

В Лабиринте царила мертвая тишина. Каро выпрямилась; ее снова мутило, но она сумела это перетерпеть и, подняв голову, оглядела поляну. Она сейчас не контролировала ворон, но чувствовала их присутствие там, на деревьях, чувствовала их настроение. Птицы всегда первыми засекали приближавшихся Святых.

Они были спокойными – насколько эти суетливые создания вообще могли быть спокойными. Более того, Каро не слышала ударов, Святые Икки перестали биться лбами о Стену. Значит, они выбрались наружу, в Петру. Возможно, они обожглись о руны, а потом разбились, грохнувшись на землю с противоположной стороны, с высоты трехсот футов, и все Бармаглоты Двора Отбросов были вызваны к воротам Лабиринта, но не для того, чтобы сражаться, а для того, чтобы прибираться.

Но Святые были тварями крепкими и выносливыми. И никто не знал, что могут вынести Святые, которых создавала Хэтти. Люди из Лабиринта живыми не выходили, и на то имелись веские причины.

– О! Если не считать меня, – прощебетала Кэресел и начала поднимать Икку.

Темная ведьма не могла стоять на ногах, и когда ее ресницы дрогнули, Каро увидела только белки. Она задумчиво провела кончиком пальца по руне, выжженной на затылке Икки.

– Ты не сможешь воспользоваться своей магией за пределами Лабиринта, Алиса, дорогая моя; это единственная причина, по которой я собираюсь тебя отсюда увести. Ну, а вторая причина… мне кажется, я должна доставить тебя в город живой. Я не уверена в том, что Хэтти остановит твоих Святых, но ты их остановишь, уж поверь мне.

Похищение оказалось делом нелегким. Икка стояла на ногах, но идти не могла; она не падала только потому, что навалилась всем телом на Каро. Каро, закинув одну руку Икки себе на плечи, хлопала ее по щекам. Кое-как они поползли к выходу. Время от времени Каро вселялась в ворону, чтобы осмотреть местность и убедиться в том, что они двигаются в правильном направлении.

Каро соображала с трудом из-за специальных рун, вырезанных на Стенах Лабиринта, но мысли у