Головы с плеч - Зои Хана Микута

мне страшно? – спросила себя Икка, когда пришла Тьма. – Что изменилось? Я делаю то же самое, что делала в последние несколько лет, вот и все. Жду, пока кто-нибудь придет, чтобы убить меня. Жду, чтобы оторвать ему голову». Нет, Хэтти не могла вывести ее из равновесия. Икка напомнила себе о том, что она страшнее Хэтти, кровожаднее Хэтти, и эта мысль утешила ее. Она почувствовала себя по-настоящему злобной и коварной, и, как обычно, это чувство ей очень понравилось.

Скрестив ноги, Икка ждала наступления ночи. Потом она очутилась в тени, вдохнула ее, выдохнула.

И ощутила их присутствие. Темные точки двигались там, на одной из тропинок за развилкой.

Хищник заметил Икку; она знала, что Святой нашел ее по запаху, потому что он громко сопел.

А потом он набросился на нее.

– О, – тихо произнесла Икка, чувствуя знакомый тик на шее. Этот робкий, жалкий страх, который пульсировал внутри, как отдельное существо со своим маленьким сердцем… ничего, она была не против. Она хотела чувствовать себя живой, очень, очень живой, вплоть до того момента, когда станет очень, очень мертвой. – О нет, нет…

Глава тридцать третья

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 996 Святых

Прошло несколько дней. Каро слонялась по Петре. Время от времени задумывалась о работе, но откладывала это дело на потом. Почему-то не заглядывала во дворец к Хэтти, и дело было даже не в том, что Хэтти, возможно, на нее сердилась, – просто ей это было неинтересно. И вообще Каро чувствовала себя какой-то вялой. По утрам она была спокойной и довольной, потому что всегда просыпалась при тусклом сером свете, под стук дождя по стеклу. А потом она целый день ничего не делала и к вечеру была просто отвратительна сама себе. К такому распорядку она привыкла; она прекрасно понимала, как важен отдых. Но на этот раз все было иначе. Она ела без удовольствия, не обращала внимания на птиц, садившихся на перила ее балкона, гораздо реже разговаривала вслух сама с собой, и от этого квартира казалась пустой, словно пещера.

Разумеется, ее не печалило то, что Икка пребывала в желудке Святого, но все же теперь, когда Икка мертва, жизнь стала… какой-то бесцветной.

Может быть, все дело в том, что их расставание было ничем не примечательным, нисколько не зрелищным, и Каро это бесило. Каро ожидала, что будет испытывать физическую боль после того, как наконец сотрет с лица земли грязное пятно по имени Иккадора Алиса Сикл. Она представляла, как вернется в свою квартиру и, опираясь руками о раковину, будет смотреть на себя в зеркало, любоваться новыми синяками и ссадинами и думать: «Ты едва не одержала верх, Алиса, и это было весело, но на самом-то деле, чего ты ожидала?..»

У Каро осталось несколько синяков после Зимнего Чаепития и драки среди кусков Пиллар, но она обнаружила, что они не приносят ей радости. Чаще всего, когда она смотрела на себя в зеркало, ее взгляд невольно останавливался на шраме. Ей всегда нравилась эта отметина. Она не слишком бросалась в глаза, зато придавала Каро определенный шарм; она очень ей шла – как и все черты ее внешности и вся ее одежда – несмотря на то, что отметину оставила Икка. Каро не всякий раз думала об Икке, глядя на шрам. В конце концов, он же на ее лице.

Но Икка была мертва, и когда Каро смотрела на тонкую бледную линию, она видела темную ведьму, которая уходила в Лабиринт не оглядываясь.

– Это было весело, – произнесла Каро уже не в первый раз, обращаясь к пустой квартире – чтобы напомнить об этом квартире и себе самой.

Она стояла посередине спальни, сурово оглядывая все свои красивые вещи – пусть только попробуют сказать, что это не так!

– Было бы очень странно, если бы вы мне возразили, – сказала она им. – Было бы очень странно, если бы вы сказали мне: «Это было весело, Каро, дорогая, но тебе почему-то вовсе не весело, не так ли? Напротив, ты чувствуешь себя так, словно чай не заваривается как следует, потому что воду сковал Холод». В таком случае мне придется продемонстрировать, как я страшна в гневе. Чтобы вы это запомнили как следует.

Каро во время этой речи стояла подбоченившись. Она уронила руки. Развернулась на сто восемьдесят градусов и снова уперла руки в бока. Квартира сжималась вокруг нее, как желудок, тишина пожирала все звуки, шорох ее шагов.

– Ну, хорошо, пожалуй, мне не помешает небольшая прогулка, – высокомерным тоном объявила она самой себе. Частично для того, чтобы отомстить всем этим вещам, которые вели себя так невежливо и отказались ей отвечать. – Может быть, я схожу и взгляну, чем занимается Хэтти.

Каро надела свой зимний плащ и сапоги на толстой подошве, вышла на улицу и направилась в Рощу Петры. Был будний день, и в университете только что закончились занятия. Ведьмы и колдуны разгуливали по дорожкам среди деревьев, разговаривали или спешили в библиотеку, которая располагалась рядом с дворцом. Когда двери приоткрывались, Каро могла видеть головы, склонившиеся над томами, люстры со множеством свечей, заливавшие желтым светом усталые лица. Когда Каро в свое время заговаривала о будущей жизни в Петре, только университет вызывал у Икки неподдельный энтузиазм. Каро когда-то тоже задумывалась об университете; их дрянная деревенская школа, конечно, не шла ни в какое сравнение со столичными учебными заведениями. Она хотела изучать трансдукционную морфологию – магию, которую применяла Хэтти, когда одалживала зрение и слух других живых существ. Икка собиралась изучать какой-то предмет с не менее пышным названием, а может быть, просто литературу, потому что она любила читать. В конце концов она стала бы настоящим синим чулком, ведь она всегда этого хотела.

Но по правде говоря, дорогой читатель, если ты все еще ищешь в нашей повести утешение, если ты сейчас способен представить себе наших драгоценных кровожадных воительниц за таким мирным занятием, как получение высшего образования – и это после того, как они посвятили себя богу по имени Кровопролитие, – тогда встревоженный рассказчик просто обязан осведомиться: с тобой все в порядке?

– А теперь она мертва, – запела Кэресел, напугав кучку студентов, проходивших мимо. Каро остановилась в воротах дворцового сада и обернулась. – Сейчас праздники! Бросайте свои книжки и уроки, живите как счастливые, дикие, хищные существа! – Она пятилась, откинула полы плаща, настойчиво хлопала отступавших студентов по плечам. – Иккадора Алиса