Головы с плеч - Зои Хана Микута

Глава тридцать четвертая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 996 Святых

Иккадора Алиса Сикл была не просто жива – она хохотала. Хохоча, она перекатилась на бок, и Святой, как ядро, пронесся мимо нее. Жалкое безобразное создание, детище Хэтти, если судить по числу голов. Тварь топталась в кустах, выпрямившись во весь рост – не меньше восьми футов. Магия обжигала Икке горло, Икка проводила языком по губам, окрашивая их в серебряный цвет. А потом ведьма совершила то, ради чего пришла в Лабиринт.

Склонившись над Святым, которого она пригвоздила к земле при помощи участков Тьмы, найденных в его теле, Икка протянула руку в свое тайное черное царство и нащупала флакон с розовым эликсиром. «Выпей меня». Ей казалось, что с того момента, когда она в последний раз держала его в руках, прошел целый год. Она вспомнила, как магия Хэтти капнула с вуали в чашку с отравленным чаем, и сделала то же самое: поднесла ко рту большой палец, смочила его в серебристой жидкости и добавила свою магию во флакон. Хорошенько встряхнула.

Потом заставила Святого открыть пасть и запихнула флакон ему в глотку.

Икка не снисходила до такой ерундовой магии, как алхимия, поэтому не знала, что Хэтти, выпив отравленный чай, погибла бы через несколько секунд и не успела бы устроить свой спектакль со Святым. Эта магия действовала мгновенно. Гигантское тело дернулось, пустые глаза закатились, и монстр превратился в клумбу с розами.

Лицо Икки было залито черной кровью, черная ниточка образовалась между губами, когда она открыла рот, чтобы издать негромкий, зловещий смешок. Опустившись на колени, она погладила кончиками пальцев серебряные лепестки. Превосходный, превосходный урожай – их так много. Хватит на целую армию. Неужели все действительно так просто, неужели достаточно Святого, роз и капли магии? Да, возможно, важную роль играл бог Кровопролития, да, цветы, пробивающиеся сквозь ребра, послужили катализатором; возможно, богу нравился треск ребер; возможно, все получилось благодаря тому, что она, Икка, готова была пожертвовать частью себя, своей Божественной искрой, а возможно, все это было чепухой, полной чепухой, раскраска роз и все такое…

Получив контроль над несколькими Святыми – разумеется, при условии, что эта новая цветочная магия окажется не слишком опасной и не поджарит саму Икку, – она собиралась вывести их за Стену. Она надеялась на то, что ее натиск окажется сильнее магии рун, которые удерживали Святых в Лабиринте. Следующая часть плана напоминала бечевку с разлохмаченным концом: Икке не нужен был какой-то конкретный результат. Ей нужен полный хаос.

Она наводнит своими Святыми улицы Петры. И тогда эти придурки поймут, что в Исанхане никто не находится в полной безопасности.

«Королева Святых» – так она сказала Кэресел. Но Икке не нужна была ни корона, ни страна.

Она поняла, какова ее истинная цель, когда лежала на берегу пруда во дворе замка, придавленная к земле, запертая в своем теле. Хэтти Новембер Ккуль обездвижила ее, пролив каких-то пару капель магии.

Неловкая ситуация, но Икка все равно то и дело возвращалась к ней мыслями.

Икка хотела не просто получить такое же могущество. Она хотела большего.

Большего. А остальное ее не интересовало.

Причин для этого, на самом деле, никаких не было; она сама не знала, зачем хочет стать самой могущественной ведьмой на свете. Ее первоначальная цель была иной: убить королеву, отомстить за Текку. Но после каждой безумной фразы, слетавшей с языка Хэтти, цель Икки мутировала все сильнее и сильнее.

И теперь, обдумывая эту цель, поворачивая ее так и сяк в своей голове, она поняла, что цель превратилась в необходимость.

И поэтому… теперь сама ее жизнь станет хищным, страшным, прожорливым существом. Она будет сущностью настолько же грозной и неизбежной, как разложение и распад. Какая она благочестивая, подумать только! Она желает лишь одного: позволить своей магии, своему Божественному, поглотить себя. Верховной Жрице до нее далеко. Хэтти ничего не сможет противопоставить ей…

Глава тридцать пятая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 995 Святых

– Иккадора Алиса Сикл, – задумчиво произнесла Хэтти, когда Каро ворвалась в ее спальню и застала ее неподвижно лежащей на ковре, – не мертва.

– Проклятье.

Каро рухнула на один из маленьких диванчиков Хэтти. Потом передумала, скатилась с дивана, покатилась по полу и остановилась рядом с Хэтти.

Они лежали на ковре рядом, параллельно друг другу. Каро, сцепив пальцы на животе, смотрела в потолок, на витраж. Пошел дождь, и она слушала стук капель и дыхание Хэтти, лежавшей рядом, – как это здорово, Хэтти не сердилась на нее. (Хэтти, разумеется, никогда ни на кого не сердилась, потому что у нее был ровный характер и все такое.) Однако расслабиться все равно было непросто: в нескольких футах от нее стоял стул, к которому был привязан трясущийся Чешир. А ножки у стула были неодинаковой высоты, поэтому они все время гремели.

Хэтти, в отличие от Каро, не смотрела в потолок. Каро подозревала, что, если она поднимет веки Хэтти, даже тогда Хэтти не будет смотреть в потолок. Ни в потолок, ни на Каро, склонившуюся над ней.

Если бы Каро проделала то же самое с Чеширом, она обнаружила бы за веками с длинными темными ресницами не глаза, а дырки в черепе.

Разумеется, это было проделано с большим искусством; Каро представила себе безмолвную, восхитительно мрачную и серьезную Хэтти со сжатыми в тонкую линию губами, представила, как она проникает в голову Чеширу и сшивает его зрение со своим. И вот уже королева может видеть то, что видит он, она может просто выбросить его глаза из физической плоскости существования, вырвать их из глазниц и отправить в Лабиринт. Это был самый, так сказать, простой и чистый способ. Для того, чтобы использовать его тело целиком, потребовалось бы приложить намного больше усилий, не говоря уже о том, что в спальне остались бы все его внутренние органы, сознание и прочее. Существовал еще более простой способ – Хэтти могла бы попросить Каро съездить в Лабиринт и взглянуть, как там поживает Икка, но ведь этого хорошенького мальчишку-предателя надо же было как-то наказать! Так было лучше всего. Каро и Хэтти на ковре, как подружки-школьницы. Было что-то особенно приятное и успокаивающее в том, чтобы лежать на полу рядом с любимым