Чайная буря - Хафса Файзал

А потом Джин лишился чувств.

46

Джин

Из видения, которое вывело Джина из пожара, Флик превратилась в себя осязаемую – он ощутил ее руки у себя на плечах, она помогла ему подняться на ноги. Ты спасла меня, чуть не сказал Джин, но это был бы бред. Ведь это дым соткал ее из воздуха.

После взрыва брусчатку возле «Дрейфа» усыпали обломки. Вокруг толпились эттенийские зеваки в пестрых юбках и шерстяных пальто, словно перед ними разворачивался спектакль в театре. Ужас от происходящего заглушало всеобщее возбуждение, люди тянулись руками к завиткам дыма, который был гуще того, что выплевывают печные трубы, к огню, пылающему ярче эттенийского солнца.

Никто из них не пришел ему на помощь. Джину хотелось на всех наорать.

– Джин.

Он заморгал – перед ним была Флик. Настоящая. Она вытащила его из огня и уволокла в безопасное место, подальше от останков его дома. Джин все еще держал на руках Арти. Из последних сил.

Флик поймала карету. Помогла Джину занести Арти внутрь. Дала ему воды смочить опаленное горло. Сидела рядом с ним, пока возница гнал лошадей на улицу Плюща. Об Арти нужно было позаботиться, и, как бы дико это ни звучало, Атерей сейчас для них был самым безопасным местом.

– Джин, – с волнением в голосе повторила Флик. – Скажи что-нибудь.

– Ты вернулась за нами, – наконец прохрипел он. Руки едва шевелились. Ноги тоже ослабли. Карету трясло так, что Джину хотелось извергнуть из себя все внутренности. Хотелось блевать, кричать, рыдать.

– Конечно вернулась, – мягко сказала Флик.

Карета громыхала по мостовым, сквозь щели внутрь просачивались звуки города. Крики разносчиков газет, ржание лошадей, людская возня, будто стоял совершенно обычный день. Для остальных он таким и был. За окном кареты проносились здания, целехонькие и нетронутые, безупречно возведенные из кирпичей, прямо как «Дрейф» – до сегодняшнего утра.

Флик смочила носовой платок и обтерла сажу с лица Джина. Глаза жгло. Ему хотелось отстраниться от нее. Слишком много заботы, слишком много нежности.

Он терпел до последнего.

Но силы его покинули. Из глаз потекли слезы, и Джин не пытался их сдерживать. Он никак не мог не дать им пролиться. Они копились с той самой ночи, когда владелец помещения сообщил им дурную новость.

– Ох, Джин, – прошептала Флик. Она притянула Джина к себе и подвинулась так, чтобы его лицо оказалось у нее на плече, окружила полевыми цветами и солнечным светом – полной противоположностью останкам «Дрейфа». Джин ронял слезы ей на кожу и платье, но Флик не выпускала его из объятий.

– Его больше нет, – выдавил он.

– Знаю, – сказала Флик с сочувствующим выражением лица. – И мне очень жаль. Я понимаю, как много он для тебя значил. Это ужасный, ужасный поступок. Грязный прием со стороны Овна. Но ваша команда жива. Вы с Арти уцелели – и победа в этой войне с Овном на вашей стороне.

Джин повернул голову и посмотрел на хрупкую Арти, которая без сознания лежала на двойном сиденье напротив. Флик была права.

Она утерла собственное лицо и усмехнулась, потому что Джин это заметил.

– Когда я… Когда я не увидела ни тебя, ни ее, я подумала, что только было отказалась от своей прежней жизни, как уже потеряла и новую.

Ее новая жизнь. Вот, значит, как Флик думала о них? О нем?

– Убить нас та еще задачка, – сказал Джин. – Многие нас за это недолюбливают.

Флик снова рассмеялась, на сей раз громче, заглушив собственный всхлип.

Джин сел прямо и провел большим пальцем по щеке Флик, стирая одинокую слезу, останавливая ее бег. Он вспомнил их прошлую совместную поездку в карете – как Флик завалилась ему на колени. Казалось, это было вечность назад.

Она, видимо, думала о том же, потому что склонила голову к нему.

– И афера эта тоже увенчалась успехом – мы добыли книгу учета. Услышали правду. Ты что-то узнал о родителях.

Джин мог бы столько всего им рассказать… и эта мысль помогла ему осознать еще кое-что. Он провел столько лет, не давая прошлому стать прошлым, тревожась и опасаясь, как бы с ним не приключилось еще какого-нибудь бедствия, что жизнь взяла и случилась без его участия.

Арти пошевелилась, но не очнулась. Все было именно так, как она и говорила ему – не раз и не два. Джин так не любил рисковать и боялся лишиться «Дрейфа», что редко находил время по-настоящему порадоваться и ощутить благодарность за его существование.

– Не накручивай себя, – прошептала Флик.

Джин стиснул зубы. Флик подалась к нему и стряхнула пепел с его волос. У Джина перехватило дыхание. Она тоже застыла, осознав, как сократилось расстояние между ними.

Типичная Флик.

Поверни он сейчас лицо в ее сторону хоть на чуточку, они столкнутся носами. Наклони он голову вправо или влево, сможет поцеловать в мягкую гладкую щеку. Придвинься он к ней чуть ближе, сможет поцеловать в губы.

– Джин, я… – Она замерла, ее взгляд соскользнул на его рот. Каких-то несколько секунд назад Флик держала его в объятиях – забавно, что от этого ее взгляда его вдруг пробрала дрожь.

Джин подался к ней, облизнул губы, радуясь, что не ощутил вкуса сажи. Флик стиснула платье на бедрах, словно приготовилась к чему-то. Если бы только она знала, какой эффект на него оказал этот жест. Проклятье, да еще какой эффект. Ни он, ни она не замечали, что карета давно остановилась, пока кто-то не распахнул дверь.

Флик пискнула. Джин отпрянул и постарался незаметно одернуть брюки.

На них с подозрением уставилось лицо возницы, позади него виднелся Атерей.

– Эт самое, приехали.

47

Арти

Открыв глаза, Арти не смогла вспомнить, когда в последний раз их закрыла. Она села, и на нее нахлынули воспоминания. «Дрейф». Ее дом, ее радость, ее жизнь – его больше не было.

Рядом с кроватью стояло кресло, за ним – неразожженный очаг. Она уже здесь бывала. Арти узнала расписной потолок и узорчатые стены – Атерей.

Она откинулась обратно на подушки и ощупала ребра, проверяя, все ли целы. Когда в «Дрейфе» все трещало и ломалось, Арти казалось, что все это происходит и с ее телом. Что их с «Дрейфом» связывает ниточка, но Овен пришел и отрезал ее, выхолостив Арти изнутри.

Эта пустота была столь же навязчивой, как терзавший ее голод. Арти едва