ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

беспокойства. Он работал. Милицейская рубашка с короткими рукавами сидела на нем ладно и располагала к показаниям. Гости микроавтобуса готовы были поклясться, что в его кабинете работает кондиционер. Самим им было жарко: в салоне здорово надышали, и вообще.

Алимент Козлов толкнул тяжелую дверь-вертушку и вошел внутрь. Камера мгновенно переключилась на вестибюль. Козлов показывал дежурному злополучный документ, а тот выписывал ему пропуск и при этом издевался, без устали уточняя:

- Козлов, говорите?... Элемент?... Ах, да, я вижу.... Виноват, сейчас я зачеркну и перепишу... это я машинально... Алимент - посмотрите, сейчас хорошо? Все правильно?

- Гражданин подполковник, - негромко обратился к Зазору Кастрыч. - Вы бы отдали мне этого, который за стойкой? Я быстро, на ходу...

- Нет, - последовал отказ. - Его отвлекут товарищи Сартур и Сатурн, раз он такой весельчак.

- Может быть, его нарочно запутать немножко, отвлечь? - предложил Сатурн, вопросительно глядя на сына. - Поменяться паспортами... ошибочка...

- Зачем же нарочно? - удивился Зазор. - Все получится естественно.

Сартур шмыгнул носом и озадаченно спросил:

- Отвлечь-то можно, но от чего? Я видел, как ваша братия вламывается в конторы, да банки.

- Это верно, - Зазор нахмурился. - Вы не сумеете загородить от него отборные части спецназа...

- Частями пойдут? - еще более деловито поинтересовался Кастрыч, пропитанный грибными идеями и возможностью фрагментации.

Подполковник взглянул на него с некоторым сочувствием.

- Пусть они загородят от него вас, - передумал он, желая одновременно удовлетворить рвение Кастрыча и ограничить его деятельность вестибюлем. - Вы войдете следом и не позволите ему подать сигнал тревоги...

- Время, - напомнил полковник Мувин.

Алимент Козлов, пропущенный через турникет, уже торопился к лифту. Крепыш в кабинете закончил игру в документы, расчистил рабочее место и посмотрел на часы.

Тут вмешался руководитель группы захвата, одетый как все, а потому и недоступный индивидуальному описанию:

- Прошу прощения, товарищ полковник. Разрешите обратиться к товарищу подполковнику?

- Наоборот, - не сдержался Зазор и лукаво сощурился от иерархического наслаждения.

- Разрешаю, - буркнул униженный Мувин.

- Товарищ подполковник, я решительно возражаю против участия в операции посторонних. Они могут невинно пострадать.

- Невинно? - усмехнулся Зазор.

- Да уж, - поддакнул Кастрыч тоном человека, хорошо сознающего свои грехи, глубоко в них раскаивающегося и готового искупить их кровью - а вернее, грибною жижей, что текла пока в жилах алчного крепыша, хозяина кабинета.

Старшой смутился и не знал, что сказать.

- Действуйте по инструкции, - Зазор похлопал его по бронированному плечу.

- Пострадать - это счастье бывает, - заметил Кастрыч.

Тут раздался взволнованный голос Сартура:

- Смотрите, он уже дал ему деньги!..

Действительно: экран показывал интимный акт приема и передачи помеченных денежных пачек.

- На выход! - скомандовал Зазор, и Кастрыч, мешая всем, вывалился из микроавтобуса. Все дальнейшее развивалось по его инициативе и делалось ее следствием.

Оставив отца и сына, уже было вынувших паспорта, далеко позади, Кастрыч вразвалочку, но стремительно направился в вестибюль.

- А как же запудрить мозги... - начал было Сатурн Тригеминус, недоуменно помахивая паспортом. Ему представилось ликование дежурного при виде возможности поиграть похожими словами, кощунственно перепутать Сартура с Сатурном, глумиться, тешиться и забавляться семантикой. Он видел, однако, что ему поздно вмешиваться в ход истории. Лента спецназовцев уже зазмеилась вдоль стены, прижимаясь к ней спинами и резко выбрасывая то два, то три, то один - средний - палец. Кастрыч, давно обжившийся в вестибюле, вынимал из турникета тело дежурного.

- Смотри, папа, - Сартур указал на небо. Сатурн поднял глаза и увидел черные фигуры, повисшие на тросах супротив зашторенного окна.

- Не успеют, - вздохнул отец.

Окно распахнулось; в нем на миг показалась разъяренная рожа Кастрыча.

- Кастрыч!!.. - взревел Зазор, подхваченный Мувиным. - Не сметь!.. не сметь!.. Берите его живым!..

Но Кастрыч, не имевший в воротнике, как и самого воротника, ничего не услышал. Рожа исчезла, из кабинета донесся рев.

Фигуры покинули тросы, переместившись внутрь. Секундой позже одна из них высунулась из окна и красноречиво провела ребром ладони по горлу. Подполковник разразился неистовыми ругательствами. Сартур и Сатурн Тригеминусы еще никогда не видели Зазора в подобной ярости.

- На лесоповал! - хрипел тот, колотя кулаком по чему попало. - Раз такая любовь к древесине!.. раз такая дружба с лесопосадками!.. Полгода работы коту под хвост!.. До генерала было рукой подать, а что получилось?..

Он замолчал и уставился на Алимента Козлова. Кастрыч вновь показался в окне; потерпевший сидел у него на руках, подобно маленькой девочке, спасенной советским солдатом-освободителем. Кастрыч торжествующе покачивал его и показывал. Козлов, парализованный страхом, зажмурился и прижимался к широкой груди.

- Люди подобны грибам, - философски пожаловался Кастрыч. - Много червивых. И в чистоте их заслуги нет - стечение обстоятельств...

- Сволочи, - обреченно сказал Зазор.

Он схватил уголок воротника, зажал его во рту, выкусил ненужное переговорное устройство и выплюнул на асфальт.

Потом, в сопровождении притихших Тригеминусов, вошел в здание и стал подниматься по лестнице, усыпанной неосторожными телами.

6. Генерал

Генерал Ганорратов помещался в просторном и высокопоставленном кабинете из карельской березы. Он только что получил известие о разгроме подотчетного филиала и ощутил нечто похожее на замедление сердечной деятельности - вызванное, правда, не страхом, а безрассудным, всепоглощающим гневом. Генерал положил себе руку на бронежилет, не очень ему и нужный, благо под ним скрывался естественный панцирь, поросший рыжим мхом.

Руководя многочисленными двойниками и тройниками, сам Ганорратов никогда не утраивался, чтобы лишний раз не расстраиваться лицезрением вариантов. Он подсознательно понимал, до чего это гадко. А сознательно объяснял себе и редким другим, что не желает производить уродливого третьего, настроенного на предательство и козни. Да и вообще генерал полагал себя совершенством и довольствовался самодостаточностью.

Это не мешало ему активно пользоваться декохтом, рецепт которого давно уже не был секретом. Когда поползли слухи об непроизвольных утроениях, он первым испытал на злополучном Угостиньо Нету эффект похищенного у Тригеминусов отвара. Извращенная фантазия генерала побудила его к выдумке с бенгальскими огнями; он и сам не надеялся на скандальные последствия и орудовал, исходя из тертуллианского принципа "верую, ибо нелепо". Бенгальские огни, приобретенные в ближайшем магазине игрушек, казались ему верхом нелепости - вполне справедливо; генерал действовал по иррациональному наитию, зная, что инстинкт подскажет ему что-нибудь безумное, но действенное. Так и произошло.

Убедившись в реальности утроения, генерал Ганорратов решил, что час его пробил. Двойники сулили ему пятидесятипроцентный